Белый князь

Белый с коня призывал своих слуг, но те не показывали особенной охоты лезть на мечи, на стрелы и на другие удары осаждённых.

С обеих сторон только ругались самыми мерзкими словами. Ульрих первым, видя, что там уже нечего делать, отступил на ближайший луг, чтобы дать своим саксонцам отдохнуть. Он тоже в этом нуждался, потому что, несмотря на то, что меч Яроша его не коснулся, доспехи ему в нескольких местах почти вбил в тело. Их пришлось снять и искать человека, который мог бы молотком кое-как их выпрямить. Шишак тоже был побит.

Несмотря на это, Ульрих постоянно смеялся и радовался мужеству и ловкости своих людей, гордясь тем, что он уцелел и пустил кровь Ярошу. Действительно, брат епископа был ранен ловким ударом в плечо, там, где сходились две бляхи.

Ульрих почти не смотрел на Белого, так разгневался, что он вырвал из его рук победу. Когда подъехал князь, весёлый шурин начал над ним подшучивать. Тот имел к нему взаимную обиду за того, что не дал ему знать, чтобы прибыл. Вероятно, они начали бы спорить, как саксонцы с княжескими людьми, если бы Ульрих не имел доброго сердца и снисходительности к Белому… Он так хотел предпринять штурм Рацёнжа, о котором с маленьким числом людей нечего было и думать.

– Знаете что? – сказал он. – Оставим в покое замок ксендза. Костёльную собственность, может, какая-нибудь неизвестная и невидимая сила оберегает. Вы говорите, что уверены в Гневкове; поедем туда развлечься…

Без особой радости Белый, которому было досадно оставлять Рацёнж, не взяв с него по крайней мере выкупа, согласился идти в Гневков. Он и Ульрих приписывали эту неудачу друг другу; хотя виноват был Белый, который иначе как предательством или угрозами не мог ничего захватить.

После совершённой там ошибки он должен был лёгким успехом её возместить. С Гневковом дела теперь обстояли лучше, потому что там находилось много его друзей, и князь надеялся взять его одним своим видом.

IV

Старостой замка в Гнекове был Гегард из Сломова.

Его недаром там посадили, потому что Судзивой из Шубина всегда опасался суетливого ума князя и покушения на эту крепость, в которой у него были преданные ему люди, а Герард принадлежал к храбрейшим и бдительнейшим командирам.

Другой бы испугался такой задачи, будучи окружённым недругами и вдобавок не имея такого оборонительного замка, чтобы в нём было очень безопасно. Герард практически так же забавлялся этим, как Ульрих, когда ему нужно было воевать, защищать, бдить, хлопотать.

Рыцарское дело характеризовалось тем, что приводило в раж людей, которые искали в нём тех живых впечатлений, какие были необходимы для жизни. Такие рыцари-добровольцы, когда было нечего делать дома, за неимением крестового похода, шли к крестоносцам и с ними на Литву, как на охоту.

Привычка к боям, к походам, к храбрым поединкам, погоням, к изобретению военным приёмов – делало их необходимостью.

Для Ульриха из Дрзденка, для Гегарда из Сломова попасть одному в опасную и безумную экспедицию, другому – в лихой, опасный замок, который мог защититься только храбростью и необычайным усилием, – было наиболее желанным. Вызывать на поединок, продемонстрировать храбрость и ловкость становилось задачей жизни, по этому скучали.

Герард из Сломова, немолодой уже, потому что имел двух взрослых сыновей, был таким лакомым на тяжёлые задачи. Он сам напросился идти в рискованный поход на Гневков, взяв с собой обоих сыновей и уговорив брата Бартоша.

Только осмотрев замок, новый староста заметил, что в нём действительно нужно было быть начеку. Не ускользнуло от его глаз то, что местечко, посад, околица всей душой были преданы князю Владиславу. Он окружён был явными врагами, которые угрюмо молчали, а не один из них, захмелев, потихоньку угрожал. Коварно устраивали ему разные выходки, виновника доказать было невозможно. С таким настроением можно было справиться только суровостью. Должны были опасаться Герарда. Знали его из славы, что никому не прощал. Трудней было на скорую руку обеспечить замок.

В значительной части не хватало ему круговых стен, их заменили стародавними стенами из дерева, как тогда было принято, заделанных только густо глиной. Кое-где засыпали траншеи, да и внутри не хватало многих вещей для того, чтобы противостоять сильному нападению.

Заняв замок, Гегард в молчании его обошёл и сразу взялся за то, что было наиболее срочным. Он приказал созвать из города людей на траншеи и поставил над ними своих десятников. Начали приводить в порядок и улучшать стены, затыкать в них проломы, укреплять ворота и делать более трудным доступ к ним.

Также приказали возить камень и щебень из города, всё, что могло служить для обороны. Приятели гневковского князя были вынуждены доставлять оружие против него. Ничего не поделаешь, делали это неохотно, но, увы, – должны были.

Спустя очень короткое время замок выглядел гораздо лучше, чем когда-либо при князе, но, измученные подводами и замковой службой мещане угрожали, насмехаясь, что, несмотря на это всё, лишь бы их пан пришёл, Гневков не удержится со своим гарнизоном.