Белый морок. Голубой берег

Тем временем к беседке приблизился запыхавшийся Кирилл Колодяжный со своим отделением. К месту сбора не прибыла лишь группа минеров. Чтобы не терять времени, командиры распределили между бойцами трофеи для транспортирования, отдали приказ о порядке отступления и развертывания в боевые порядки на случай стычки с врагом, определили главный дозор и прикрытие на марше. Можно было бы уже и трогаться, но группа минеров будто сквозь землю провалилась.

— И где этот Павлюк? — вырвалось у кого-то непроизвольно. — Сколько можно торчать здесь из-за него?

И снова тишина. Хрупкая, настороженная. Бойцы застыли в ожидании и непроизвольно переносятся мысленно на Киевское шоссе, где недавно внезапно вспыхнул и так же внезапно затих ночной бой. И тревожные мысли начинают охватывать их: а что, если гитлеровцы с ходу смяли группу прикрытия Дришпака? А может, они напали на след отряда и именно сейчас незаметно затягивают смертельную петлю?..

— Артем, пора трогаться! — решительно заявляет Ляшенко. — На поиск группы Павлюка пошли добровольцев, а отряд держать здесь нельзя.

Добровольцев не пришлось долго искать. Но не успели они побежать назад по просеке, как оттуда донесся треск пересохшего хвороста под чьими-то торопливыми шагами. Все на миг замерли, инстинктивно схватившись за оружие. Мгновенно напряжение спадает — в разреженных заревом сумерках партизаны узнают минеров из группы Павлюка.

— Где вас носит, иродовы души?.. Целый час околачиваемся здесь из-за вас!.. В штрафники бы за такие штучки!.. — с разных сторон посыпались упреки.

Однако минеры ни словом не обмолвились. За них все сказал длинный как жердь и худой как щепка Павлюк, подступив к Артему:

— Товарищ командир, поставленная перед нами задача выполнена: подъезды к Пуще-Водице заминированы. По собственному усмотрению заминировал еще и завалы на этой просеке. Так что до утра фашисты навряд ли отважатся тронуться по нашим следам…

«А все-таки молодчина этот Павлюк! — мысленно похвалил командира минеров Артем. — Сам, вишь, додумался завалы заминировать. Теперь его хлопцы, безусловно, пригасят боевой запал гитлеровцев, и те до утра не осмелятся пускаться вдогонку за нами по просеке…»

Артем давно уже проникся искренней симпатией к этому внешне неуклюжему, чуточку странному человеку, который прибился к отряду вместе с освобожденными из трудлагеря военнопленными. Едва держась на ногах, до предела изнуренный и слабый, этот бывший сельский учитель физики по собственной инициативе нашел себе дело. Сплотил рьяных в работе молодых парней и горячо принялся обучать их минному делу. Во время учебных переходов или маршей к месту боевых операций его подручные старательно разыскивали по селам и хуторам уцелевшие бомбы и снаряды, а когда находили, на собственных плечах транспортировали их к «чертовой кухне» вдали от лагеря. Там под руководством своего учителя вытапливали из них тол и собственными силами изготовляли примитивные мины. И все это павлюковцы делали без какого бы то ни было приказа, тихо и незаметно. Вот и сейчас они проявили похвальную инициативу, заминировав завалы.

— За находчивость всем объявляю благодарность, — сказал Артем и без всякого перехода скомандовал: — Отряд, в колонну по два…

Пока партизаны строились на просеке, прилаживая и располагая на плечах поклажу, Артем дал группе Дришпака сигнал отхода — три желтые ракеты. Затем выслал главный походный дозор. А через минуту в мерцающих отсветах отдаляющегося пожара колонна уже продвигалась на север. Возле перекосившейся беседки осталось только отделение Колодяжного, которое, прикрывая отряд, должно было дождаться группу Дришпака и уже вместе добираться к переправе на Ирпене.

Угасли в небе ракеты, и еще более темные сумерки окутали все вокруг. Сгорбившиеся под ящиками с патронами и медикаментами, отягощенные мешками с солью и сахаром, партизаны на ощупь двигались по давно не хоженной просеке. Одна-единственная мысль сейчас владела всеми: поскорее бы добраться до Ирпеня! Никто никого не подгонял, но с каждой минутой становился все шире и стремительнее шаг каждого партизана. В предутренней тишине слышно было лишь надсадное дыхание, похрустывание сушняка и шуршание подошв по выветренному песку. И так километр за километром…

За крутым поворотом внезапно начался спуск в лесной овраг, заполненный слепой темнотой и болотной духотой. По разрытой весенними потоками, заваленной разными палками и старыми пеньками просеке идти становилось все труднее. Вот в середине колонны кто-то споткнулся, с разгона ступив в невидимый ров, сердито ругнулся. Через миг уже позади слышен треск, глухой стук, сдавленный стон.

— Товарищ командир, привальчик бы… — послышался чей-то нерешительный голос. — Хотя бы дух перевести да поклажу с плеча на плечо переложить…

Артем сам видел, что нужно было сделать хотя бы кратковременную остановку (впереди у них еще дорог да дорог!), однако не мог, просто не имел права решиться на это. Как бы после не пришлось платить большой кровью за этот минутный отдых!

— Реже шаг! А об отдыхе забыть! Привал сделаем только за Ирпенем…