Белый морок. Голубой берег

— Нет, метаться в бассейне Тетерева больше нечего. Вот уже трое суток мы места под собой не нагреваем, преодолели по меньшей мере двести километров, с ходу форсировали Ирпень, Здвиж, Тетерев, коней начисто загнали, а эсэсовцы как сидели у нас на хвосте, так и сидят… Разве это ни о чем не говорит?

— Знаете, меня это тоже серьезно беспокоит, — включился в разговор и бывший флотский старшина Матвей Довгаль. — Лично я никак не могу взять в толк: каким образом карателям удается удерживаться у нас на «хвосте»? Создается даже впечатление, что кто-то ведет их по нашему следу, заблаговременно информирует о наших маршрутах…

Сосновский, который в сторонке очень уж тщательно рассматривал какую-то букашку на ладони, с напускным равнодушием относясь к беседе, поднял голову и посмотрел на Довгаля таким насмешливым взглядом, что тот сразу же стушевался и умолк.

— Я тоже придерживаюсь такого мнения, Матвей, — явно игнорируя красноречивый взгляд Ксендза, сказал Ляшенко. — Планируя эти рейды, мы в свое время не учли того, что будем осуществлять их конным обозом только по торным дорогам. А после тарарама в Пуще-Водице гестаповцы, несомненно, подняли на ноги всю свою полицейскую шваль в этом крае, и вот теперь она если и не кусает, то зорко следит за каждым нашим шагом и обо всем немедленно доносит своим хозяевам. И самое огорчительное заключается в том, что мы не в состоянии помешать этому, ибо дорога есть дорога, какой бы глухой она ни казалась. Следовательно, напрашивается вывод: тактика запутывания следов при помощи непрерывных маневров не оправдала себя. Более того, сейчас она явно на руку фашистам.

— Ну, это уж слишком! — насупил брови Артем.

— Извини, но я предупреждал: анализируя нынешнюю обстановку, не буду кривить душой. А если быть до конца откровенным, то должен предостеречь: если мы еще хотя бы одни сутки продолжим вот такую беготню по дорогам в локальном районе, то неминуемо попадем в западню, приведем отряд к гибели…

— Так, по-вашему, выходит, нам лучше лечь где-нибудь в холодке и, сложив руки, преспокойнейшим образом ждать, пока каратели сами не уберутся отсюда? — не совсем вежливо прервал его Заграва.

Но Ляшенко сделал вид, что слова Василя вовсе его не касаются, и спокойно продолжал:

— Эсэсовцы просто-напросто загоняют нас, а потом зажмут мертвым кольцом и возьмут, что называется, голыми руками. Учтите, за двое суток мы фактически угробили половину коней. А разве люди железные? Без еды, без сна и передышки они тоже долго не удержатся на ногах. И враг это прекрасно понимает. Он, видите, почему-то не стремится перекрывать нам дорогу или навязывать бои, а лишь преследует. Кстати, положение не изменится к лучшему, даже если мы сумеем немедленно заменить коней. Потому что у немца, как и раньше, останутся автомашины, современные средства связи, хорошо поставленная служба информации. А главное — в его руках сохранится инициатива. И настанет время, когда противник перейдет к решительным действиям. Непременно!

И тут Артему вспомнился печальный рассказ Бородача в тесной и душной пещере на затерявшемся в лесных дебрях островке о трагической судьбе его отряда. Ранней весной Бородача после возвращения из-за Припяти каратели тоже около двух недель преследовали, не давая ни малейшей передышки, а когда его люди до предела выбились из сил и остались без продовольствия и боеприпасов, перешли к решительным действиям: заблокировали со всех сторон, потом выманили на гнилые болота и там средь бела дня уничтожили. «Наверное, Данило не зря бьет тревогу… — Ледяное дуновение окутало сердце Артема. — Что, если эсэсовцы решили применить уже испытанную тактику?..»

— Твои предложения? — коротко спросил он Ляшенко.

— Решительно изменить тактику.

— Абсолютно правильно! — на этот раз поддержал его Заграва. — Я все время твержу вам: давно уже пора дать карателям наотмашь по морде! И притом немедленно!

— Что, может, предлагаешь учинить налет на Коблицу? — удивленно посмотрел на него Довгаль.

— А почему бы и нет? Даю голову на отсечение, что они там и в помыслах не допускают нашей атаки.

— Но ты посмотри на людей. Они фактически уже трое суток не спали и не ели. И бросать их сейчас в атаку — это все равно что посылать на самоубийство…

— Ну, а что ты предлагаешь? Может, что-нибудь более мудрое?

— Если бы у меня было что предложить… Тут нужно думать и думать.

Грустная тишина воцарилась вокруг.

— Из подобной ситуации может быть несколько выходов, — после паузы снова заговорил Ляшенко. — Но на мой взгляд, целесообразнее всего сегодня же закопать в надежном месте весь трофейный груз, оставить коней и подводы, а самим пешком, минуя дороги и перелески, в строгой тайне пробираться, скажем, в Кодринские леса, чтобы там на некоторое время законсервироваться. Правда, тут возникает такая проблема: как выиграть у противника хотя бы одни сутки, чтобы накормить людей и дать им возможность отдохнуть перед трудным переходом?