Белый морок. Голубой берег

Иван встал на колени возле штольни, вытащил из заряда связку гранат, внимательно присмотрелся к ним. Все так, как он и думал. Наверное, запал длительное время находился где-то во влажном месте, потому-то чека буквально заросла ржавчиной в отверстии предохранителя. Теперь нечего было и думать, чтобы ее выдернуть. Как только они этого раньше не заметили? Если бы у Ивана был запасной запал, он вставил бы его в гранату, и на том все бы и закончилось. Но ведь запасного запала даже в лагере днем с огнем не найти — на запалы и детонаторы в лагере величайший голод. Потому-то и пришлось довольствоваться этим, заржавевшим. Рассматривая его со всех сторон, Иван вскоре пришел к выводу: «Самое главное сейчас — пошевельнуть чеку, сдвинуть ее с места, а потом попробовать повернуть вокруг своей оси…» Экспериментировать с такой вещью — смертельно опасно, но что было делать? Возиться с заржавевшей, обломанной чекой даже без плоскогубцев для кого-нибудь другого было бы делом напрасным, но, к счастью, у Ивана были такие цепкие и крепкие пальцы, что он частенько пользовался ими как клещами. Вот и сейчас он зажал кончиками пальцев ушки обломанного кольца чеки и осторожно начал поворачивать их туда-сюда. Раз, еще раз, еще… И вот наконец чека подалась и стала прокручиваться вокруг оси. Теперь Иван не сомневался: она легко выдернется из запала. Оставалось лишь прикрепить к ней кабель. Прикрепить… Но к чему же было его прикреплять?

Как ни силился Иван, ничего придумать не мог.

Внезапно в редколесье раздался переливистый свист — хлопцы предостерегали от чего-то. Неужели дорожный патруль? Приникнув грудью к насыпи, Иван окинул взглядом железнодорожное полотно и увидел вдали белый султан. Да, со стороны Коростеня к виадуку приближался поезд. Приближался как-то осторожно, неторопливо, будто предчувствуя опасность. Судьба, словно нарочно, дарила его Ивану, как расплату за все предыдущие неудачи.

«Что ж делать? Как прикрепить к этой растреклятой дужке чеки конец кабеля?» Даже слезы выступили у Ивана на глазах. В отчаянии он оглянулся, будто надеялся услышать из редколесья совет друзей, и в тот же миг с неумолимой четкостью понял: ему не успеть вернуться к своим. Паровоз уже натужно пыхкал в нескольких сотнях метров, а пока он прикрепит хоть как-нибудь к обломанной чеке кабель, эшелон будет над виадуком. Разве что пропустить и его? Но ведь тогда Ивана неминуемо заметит охрана поезда — уже совсем рассвело.

Вдруг Ивана осенила неожиданная мысль. Без торопливости и без волнения он вставил в тротиловый заряд гранаты. Лежа на боку, всунул руку в штольню, нащупал и крепко зажал в кончиках пальцев ушки обломанного кольца. Что ж, на этот раз осечки не должно быть!

А поезд приближается, приближается…

Иван уже ясно видел бесконечный хвост низеньких платформ, на которых затаенно стояли пушки, покрытые брезентом. Много, очень много пушек с опущенными стволами!

«На фронт, к Волге, наверное, спешат… Что ж, увидим, где будет их конечная остановка!» — улыбнулся Иван. От сознания, что он с честью выполнит свое первое боевое задание, на душе его стало легко и ясно. Так, будто очутился под высокими, на полнеба радугами, нависающими над золотистым полем созревающей пшеницы, после летнего ливня, а где-то там вдали, на степном окоеме, мерцало марево, из которого проступали голубые озера со сказочно обманчивыми берегами… Вдруг ему показалось, что те берега, к которым он так стремился в детстве и к которым никогда не смог приблизиться, сами начали стремительно приближаться к нему. Так стремительно, что у него даже дыхание перехватило от радости. Когда до них уже можно было дотянуться рукой, он резко выдернул чеку из предохранителя запала…

Взрыва Иван не услышал. И не увидел, как конвульсивно вздрогнула, вздыбилась черным вулканом земля, перемешанная с едким дымом и каменными осколками. Не увидел он и того, как смешно подскочил и неохотно повалился набок паровоз, а за ним с разгону летели с треском и скрежетом в черную пропасть на месте виадука платформы… Последнее, что врезалось в его сознание, это ослепительное, как сто солнц, сияние, заслонившее собою весь свет…

…Жил да был человек на земле. Обыкновеннейший себе человек — неприметная капелька в нескончаемом водопаде поколений…

XIV

Сосновский спешил. Приникнув к конской гриве, он все пришпоривал своего уже выбившегося из сил Карата, не давая ему ни минуты передышки. И это после многодневных непрерывных переходов по отдаленным «почтовым ящикам»!

Двое всадников из разведгруппы, которые сопровождали Сосновского в этом изнурительном путешествии, едва успевали за ним, теряясь в догадках: что произошло с их командиром? Всегда рассудительный и осмотрительный, он после посещения дорожного обходчика на Житомирском шоссе внезапно потерял покой и выдержку. Не дожидаясь сумерек, прямо средь бела дня, будто азартный мальчишка, погнал Карата через поля и лесные вырубки к Змиеву валу. Хорошо, что хоть не напрямик, а окольным путем, которым все пользовались в отряде, чтобы запутать свои следы в лесных чащобах.