Белый морок. Голубой берег

— Несомненно. После той истории с арестом могу с уверенностью утверждать: на чатара Очака, как и на его стрелков, можно положиться во всем. И в связи с этим у меня возникла интересная идея… Вам вообще не нужно появляться возле складов. Стрелки Очака сами проделают замаскированные лазейки в пакгаузе, сами проникнут туда во время патрулирования и вынесут сколько нужно оружия, хоть тонну взрывчатки и патронов. А потом незаметно перебросят из зоны охраны и спрячут в условленном месте. Вам останется только приехать сюда в удобное время и потихоньку забрать все.

— Вот это уже слова мудрого стратега!

— Единственная забота: когда пошлют мой взвод в наряд на станцию?..

— Скоро, Михал, скоро. Об этом разреши мне позаботиться.

Разговор, собственно, был завершен, однако двое однополчан сидели, опершись спинами о ствол яблони, и никому из них не хотелось уходить отсюда. Но вот Шмат заметил слегка побледневший на востоке небосклон и решительно встал.

— Скоро рассвет. Мне пора, Михал.

— Понимаю, друже, хотя, как не перед добром, не хочется тебя отпускать… — Гайдаш тоже встал и вдруг посуровел, стал грустным. — Значит, я действую по разработанному здесь плану. Но как я смогу сообщить, что свою часть операции завершил? И вообще об обстановке…

— Дорога к месту нашего базирования наглухо закрыта для кого бы то ни было. Нам тоже нежелательно часто наведываться сюда. Вот и получается, что лучше всего общаться нам при помощи секретной почты. Где ее устроить? Да хотя бы и в этой яблоне. Скажем, записка в пустой бутылке остается под корнем в замаскированной выемке. Понятно?

— Ты, как я вижу, уже профессором стал в этих делах…

— Беда научит… А сейчас — до лучших встреч, Михал!

— До лучших, Ян!

И они по-мужски крепко обнялись.

XIX

…За ложбиной, покрытой островками купины, с пересохшим болотом, на облысевшем, исхлестанном ветрами пригорке, за которым на фоне прояснившегося неба темной щербатой мережкой уже проступала вдали опушка, Семен Синило внезапно резко осадил коня, загарцевал на месте со зловещей улыбкой на устах. Его трясла лихорадка, он истекал потом и никак не мог оторвать взгляд от горизонта, где полыхал, конвульсивно мечась, огромный, на полнеба, пожар. Партизаны, едва успевавшие за ним, тоже остановились и засмотрелись на красное зарево, отблески которого отражались на их разгоряченных, запыленных лицах.

— Так как, братва, хорошую свечу поставили за упокой немецкого аэродрома?

— Лучшей, наверное, и не придумать! — последовало в ответ. — Смотри, сейчас и в Киеве светлее стало… Почаще бы такие свечки немчуре ставить!..

Из конца колонны послышался нетерпеливый голос Матвея Довгаля:

— Чего стали? Чего остановились? А ну вперед! Скорее вперед!

Шутливо гейкнув, Семен огрел своего коня нагайкой и, приникнув грудью к гриве, первым рванул к таинственно-хмурым зазубринам на горизонте. За ним — весь взвод, поднимая позади себя песчанистую пыль. Достигнув леса, довгалевцы устремились в густые заросли, разрывая на себе одежду. Не впервой им пробираться через такие вот непролазные чащи, немало уже слепых дорог измерили они под звездами, но, кажется, с таким облегчением, даже с подъемом, не возвращались они в лагерь. Потому что возвращались не после какого-нибудь там налета на полицейское логово или вражеский склад, а с настоящей, самостоятельно осуществленной их взводом боевой операции, которую сначала планировали свершить всем отрядом…

Несколько недель назад людям Ксендза удалось узнать, что неподалеку от Коростеня, в глухом месте между двумя лесными массивами, фашисты в спешном порядке сооружают какой-то важный военный объект. Об этом строительстве среди населения ходило много разных слухов, но никто наверняка не мог сказать, что же все-таки там возводится: полигон, подземные склады или, может, аэродром? Известно было лишь то, что зона строительства тщательно охраняется, жители всех окрестных хуторов в радиусе нескольких километров еще весной неизвестно куда высланы и, что самое удивительное, даже немецким солдатам и офицерам без специальных пропусков дорога туда закрыта. Ясное дело, на разведку загадочного объекта командир отряда снарядил специальную группу во главе с Семеном Синило, который перед войной служил в Коростенском укрепрайоне и отменно знал тамошнюю местность.