Берег. Следы на песке

Этого искреннего, милого человека не хотелось обманывать. Он определенно обладал хорошим чутьём и, улыбнувшись, пожал плечами.

– Ну, Катя, так Катя. А я Михалыч. Иван Михайлович полностью, зови как удобно.

– Михалыч, – я повертела в руках фотографию дрессировщицы, – пойдем кота посмотрим.

– Перво-наперво, – перебил он её, – Посмотреть тебя нужно. На тебе лица нет. Давай давление измеряю, да чайник поставлю. А потом глянем на твоего красавца. Ляжешь, выспишься, с утра прогуляешься. У нас здесь знаешь, как красиво? Заповедные места.

Я устало опустилась на стул и коснулась ладонью живота. Мое положение обязывало меня больше думать о ребёнке, которого мы с львенком так хотели. Наверное, я так себе мать. О беременности я вспоминала, только когда подкатывала тошнота.

– Давайте для начала посмотрим Базилио. Рану ему нужно хотя бы обработать, – зевнула я, прикрыв рот. —а там решим.

– Как скажешь, – врач поднялся из-за стола. – Сейчас фонарь возьму, а то в коридоре света нет.  Электриков уже месяц не могу дождаться.

На улице я открыла машину и ласково позвала пантеру.

– Базилио, выходи, – я протянула руку и погладила его по голове, – Разомни лапы.

Животное с опаской огляделось и аккуратно выскользнуло из машины. Увидев постороннего человека, пантера поджала уши и тихо зарычала.

– Иван Михайлович, – попросила я, – вы скажите, куда отвести Базилио и отойдите, а я сама его провожу.

– Веди в соседний с моим кабинет, – врач отступил.  – Я там свет сейчас включу.

Он исчез в дверном проёме. Я взяла сумку из машины и последовала за ним. Базилио беспрекословно шёл рядом со мной. Для меня был неясен этот феномен, но я настолько устала, что перестала удивляться. Оставив пантеру в указанной комнате, Я прошла к Ивану Михайловичу. Незабвенный аромат АСД с порога ударил мне в нос. Шпателем размешивая свежеприготовленную мазь, врач напевал про бродягу и дикие степи Забайкалья.

– Ты не побоишься сама смазать ему рану? – повернулся он ко мне.

– А она не очень жгучая? – уточнила я. – Базилио, конечно, мне доверяет, но мы с ним ещё не настолько знакомы.

– Нет, не очень, – вздохнул врач, – Меня он, вообще, не подпустит. Рената сама всегда всё делала.

– Тогда попробую, – я понимала, что Базилио нужна помощь.

– Действуй, я почему-то уверен, что у тебя получится.

Он протянул мне миску с мазью, и я отправилась к своему новому другу.

– Погоди, – окликнул он меня и достал из холодильника батон «докторской», отрезал кусок и протянул мне. – Угостишь его.

Пантера лежала на боку и лишь открыла глаза.

– Базилио, – я положила перед ее носом кусок колбасы на старый вытертый ковёр, – Как хочешь, а я должна тебя осмотреть.

Пантера обнюхала лакомство и, приподняв голову, слизнула его. Я села рядом и погладила животное по холке и спустилась рукой к ране у последнего ребра. Базилио вел себя миролюбиво, и я, зачерпнув шпателем мазь, мысленно вознесла молитву и приложила лекарство к ране. Кот встрепенулся, но лишь вяло шлепнул хвостом по полу.

– Вот и умница, – похвалила я Базилио и пересела ближе к дивану, обессиленно привалившись к нему.

Пантера неожиданно положила голову мне на колени, прикрыв глаза. Я погладила его и вспомнила своего любимого львенка. Он тоже обожал положить мне голову на колени, а я обожала перебирать густые пряди его волос.  Погружаясь, как в тихую заводь в воспоминания, я не заметила, как сон сковал мне веки. Помню только, что засыпала я, обнимая что-то большое и теплое.

Глава 19

Эдвард

Говард встречал меня в аэропорту Нальчика на машине общественной добровольной медицинской организации.

– Как насчет отобедать с дороги? – он крепко обнял меня.

– Старина, прошу, доставь меня сразу к месту экспертизы.

– Как скажешь.

Я взглянул на небо без единого облачка, на солнце и, тяжело вздохнув, сел в автомобиль. Ленц следовал за мной тенью.

– Мистер Фаррелл, – смущённо напомнил он мне, – вы совсем не ели сегодня, так нельзя, вам нужны силы.

– Мне нужны мои дети, – отмахнулся я. – Без них я не хочу ничего, разве что пулю в висок.

Ленц испуганно посмотрел на меня.

– Нельзя так говорить! Жизнь даётся человеку один раз…

– Патрик, – я похлопал его по плечу, – Ты не поверишь, сколько раз я сам произносил эти слова другим людям! Но стоит подумать, что Роберт и Джулия погибли, мне жизнь не мила.

– Роберт, ваш сын, это я могу понять, но Джулия… Вы так привязаны к ней. Я понимаю, что это совсем не моё дело…

Я внимательно посмотрел на своего ученика и, не увидев праздного любопытства в его глазах, повернулся к окну. Двоякое чувство испытывал я в этот момент: уйти в себя или выговориться. Я доверял Ленцу и был уверен, что он не будет распространять слухи.

– Вам нужно выпустить свою боль наружу, – словно в унисон моим мыслям, произнёс Ленц.