Без иллюзий

Тувина Михаил видел всего два раза – и то мельком. Однажды он о чем-то разговаривал в коридоре с Ликой Медведевой, своей тогдашней прекрасной любовницей, как вдруг она сказала: «Подожди,» – и подошла к какому-то мужчине, тронула его ладонью за спину, тот повернулся и улыбнулся. Спустя минуту Лика вернулась назад и на вопрос, кто это, ответила: «Это же Тувин!» – как будто Михаил должен был о нем знать. Заметив в ею лице непонимание, Лика объяснила: – «Мы с ним работали в почтовом ящике. А теперь он, оказывается, здесь – в направлении стандартных справочных данных.» В ту пору там же работала и Люда. Вторая встреча вприглядку произошла года через три-четыре. Михаил по делам был в институте, когда работал уже у Антипова. Во время перерыва он вошел в столовую, посмотрел на очередь и хотел было выйти, но тут с ним встретилась глазами Люда, с которой он не встречался и не разговаривал с тех пор, как она обозлила его в метро. Она тотчас прервала разговор с человеком, стоявшим с ней в очереди и подошла к Михаилу, успевшему узнать в мужчине того самого бывшего Ликиного сослуживца Тувина. В разговоре Михаила с Людой Тувин не упоминался. Люда изо всех сил стремилась восстановить знакомство, используя случайную встречу, на которую так долго надеялась. Михаилу было приятно, что Люда так обрадовалась и кинулась к нему. Зла он на нее давным – давно не держал, предметом его мечтаний она перестала быть с того самого случая, и вообще его душа была обращена к Марине, а потому он свободно говорил с Людой, как с доброй старой знакомой, от которой ему не нужно ничего, хотя встретиться и приятно.

Вот все, что он прежде знал о Тувине, не считая того, что слышал однажды, что тот не так давно якобы выехал в Израиль. Так он и остался для Михаила человеком без имени. Лика произнесла только его фамилию, а Люда – вообще ничего, хотя кто-то из конфиденток Наташи Меркуловой точно знал, что Люда бывала с ним на квартире у Зоськи. Наташа никак не относилась к числу сплетниц, поэтому ее сообщение надо было принимать с полной серьезностью. А раз так, фотокарточки Люды и Тувина в пикантном виде скорей всего действительно существовали, если Люда выступала попечительницей Зоськиных интересов не меньше шести лет. Михаил, только-только появившись в отделе после Людиного перехода на новую тематику, невольно обратил внимание на то, что Зоська явно настоятельно просила положительно отрекомендовать ее не только Нину Миловзорову, но и Люду Фатьянову, и Тину Зеленко.

Правда, Нина Миловзорова не могла быть зависимым от Зоськи лицом. Она давно развелась с мужем, жила в своей собственной отдельной квартире и для встреч с милыми не нуждалась в добросердечии подруг или знакомых. В Нине для Зоськи было ценно другое – она знала, что Михаил ей по-дружески доверял. Итак, Зоська очень явно заботилась о создании своего реноме еще до того, как Михаил мог сам что-то понять насчет нее. Это уже тогда насторожило его, хотя и не очень сильно. Теперь предстояло понять, каким образом Зоська будет использовать в своих интересах Люду после ее возвращения из отпуска. Вскоре отдельские дамы доложили Михаилу, что Люда уже здесь и у нее на лестнице был разговор с Тиной Зеленко, из которого они ухватили одну произнесенную с возмущением Людину фразу: «Да кто ж ему позволит разбрасываться кадрами!» Речь, разумеется, шла о нем, Горском. Значит, возмущение его обращению с Зоськой и Тиной, искреннее или деланное, имело место. Михаил решил не утаивать от Люды, что знает об этом. Было понятно также, что Тина, не на шутку испугавшаяся, что Михаил выгонит ее из отдела, решила обзавестись неприступными позициями под защитой Люды как секретаря партбюро направления. С этого момента Михаил твердо решил выставить Тину вон.

С Людой он увиделся очень скоро и, не дав ей времени связать себя какими-то словами в пользу Зоськи или Тины, сказал: «Людочка, всю последнюю неделю я вынужден заниматься художествами Зоси, которые она позволила себе выкинуть под покровительством Зеленко, причем на кон поставлена уже и моя репутация. Я знаю, что вы заявили Тине, что не позволите мне разбрасываться кадрами, которые, кстати сказать, вы мне так тепло характеризовали. – Люда потупила глаза. – Не смущайтесь, – продолжил Михаил, – я одобряю вашу фразу. Пусть эти двое думают, что вы их поддержите. Однако должен вас предупредить, что дело зашло очень далеко. Плешаков хочет уничтожить меня – сразу или постепенно – этого не знаю, но непременно с помощью Зоськи и, как мне теперь совершенно ясно, при поддержке Тины. Мне абсолютно не хочется, чтобы в этом деле в каком-либо качестве фигурировали вы. А для Зоськи, как, вероятно, вы уже заметили, не существует никаких табу. Ей все равно, чьи репутации рухнут, лишь бы она победила в каком-то деле – в данном случае в деле о ее двенадцатидневном прогуле. Любого другого уже без разговоров выставили бы за ворота, а с ней церемонятся, причем помогают ей получить зарплату за прогул. Я прошу вас держаться от этого дела подальше.