Без иллюзий

Через год Назаров повысил его до инженера-конструктора I категории. Это уже был должностной предел. Дальше шло сплошное начальствование, на которое не претендовал Михаил и на которое не согласилось бы начальство – в первую очередь Курбала. К тому времени в их бригаду уже поступила на работу Оля Дробышевская, с которой у Михаила почти без промедления состоялась любовь – именно любовь, а не просто связь. Курбала, на которого внешние достоинства Оли подействовали также с очень большой силой, быстро понял, почему ему ничего здесь не светит, а он был человек ревнивый и злопамятный. Впрочем, среди сотрудников Михаила был один, который считал, что он непременно станет заместителем главного конструктора – его коллега Александр Никитович Свистунов. Но о нем Михаил всегда вспоминал отдельно – настолько самобытен в мыслях и выражениях был этот человек.

А вот о старшем из братьев Керберов Михаил услышал нечто занимательное ровно через сорок три года после своего знакомства с заместителем Туполева по электрооборудованию. Дело было в семье походного друга Марины и Михаила – Коли Кочергина – в день рождения этого прекрасного человека. Его уже почти полтора десятка лет не было в живых, но в день рождения мужа у его жены Тани регулярно продолжали собираться его коллеги-преподаватели Менделеевского Московского химико-технологического института (впоследствии университета) и спутники в спортивных путешествиях. Михаил с Мариной уже так давно вошли в круг менделеевцев, что воспринимались ими почти своими. В тот день памяти Коли профессор Илья Гильденблат по подходящему поводу рассказал историю, которую сам слышал от Леонида Львовича, с сыном которого давно дружил. После удачного завершения работ по созданию одной важной машины на усмотрение Андрея Николаевича Туполева правительство выделило определенную квоту наград в довольно широком ассортименте. При этом Андрею Николаевичу было предложено самому определить, кого как наградить: кому дать орден, кому государственную премию, кому что-то еще. Леониду Львовичу в этом дележе досталась ученая степень доктора технических наук. В один прекрасный день ему позвонили из ВАКа и пригласили посетить этот орган для получения диплома доктора наук. Единственным требованием к докторанту, зато совершенно категорическим, было следующее – он должен принести с собой три рубля БЕЗ СДАЧИ в оплату «корочек». С этим требованием Леонид Львович справился. Такова была плата Родины изобретательным умам, чьи обладатели – преимущественно номенклатурные работники, занятые разработкой новой техники – награждались высшей ученой степенью без представления диссертации и даже без защиты какого-либо реферата «по совокупности трудов», что злыми, но острыми языками именовали несколько иначе: «по совокуплению».

А Александр Никитович Свистунов (как и Николай Васильевич Ломакин) так и не удостоились подтверждения их инженерской тоже многократно подтвержденной компетентности с помощью простого диплома инженеров – они ни с какого бока не принадлежали к номенклатуре. Александр Никитович происходил из обычной многодетной крестьянской семьи во Владимирской губернии. После школы-семилетки он определился в авиационный техникум и с самого начала войны трудился на Омском авиационном заводе.

Глава 11

Работая бок о бок с Александром Никитовичем, Михаил не мог не восхищаться редкостным своеобразием этого человека как в мыслях, так и в форме их изложения. Как и все выходцы с Владимирщины и других северных областей России, Свистунов отчетливо акцентировал звук «О» в каждом слове, где была одноименная буква. Для москвича «окающий» говор был немного странен, но симпатичен. Слушая Александра Никитовича, Михаил впервые подумал, насколько сильно непривычное звучание может расцветить обычные русские слова. А общие впечатления от этого человека были таковы.