Без иллюзий

Если сама главная хозяйка профсоюзов по заявлению какой-то девки, каких в ее ведении десятки миллионов, прислала целую бригаду юристов с прямым заданием «восстановить ее в правах», то, значит, ее чем-то заинтересовали или возбудили. В любом случае следовало безотлагательно заняться этой комиссией, отложив любые другие дела. Глава комиссии, тучный коренастый человек, был явно старше своих коллег и потому считал себя вправе отдохнуть после того, как лично им были розданы поручения юристам менее значимого калибра. Молодой, относительно молодой – который больше других глянулся Михаилу, подошел к нему и поинтересовался, какую общественную работу вела Юдина. – «Никакую», – ответил Михаил. – «Как так?» – удивился юрист. Судя по акценту, да и по виду тоже, он был армянин. – «Она никогда не была замечена в подобной деятельности, продолжал настаивать Михаил. – А если вас интересует ее активность как члена профсоюза, защитой которого она так жаждет воспользоваться, то, увольняясь, она даже не пожелала взять с собой профсоюзный билет. И ни разу не заплатила с тех пор членских взносов даже в размере двадцать копеек за месяц». Встретив недоверчивый взгляд армянина, Михаил взял трубку местного телефона, попросил профорга МилюЧашкину, и сказал «В институт прибыла комиссия ВЦСПС по делу Юдиной. Принесите, пожалуйста, ее карточку и профбилет в кабинет Плешакова».

Через пять минут Миля появилась с затребованными документами. Армянин просмотрел их. В лице его отобразилась крайнее изумление. – «Так что, она фактически не была членом профсоюза?» – наконец, спросил он. – «По уставу ее могли официально исключить из членов, – подтвердил Михаил. – Но вот, оказывается, профсоюз ей вдруг почему-то понадобился. У вас есть еще вопросы к профоргу?» – «А перед ее увольнением вы ей напомнили взять профбилет?» – «Напомнила, – сказала Миля. – Мне он совершенно ни к чему». Армянин что-то явно старался сообразить в связи с открывшимся обстоятельством принципиально важного плана, но, как видно, нужного решения не находил. Михаил вновь обратился к нему: – «Если у вас больше нет вопросов к профоргу, я попрошу вас отпустить ее». – «Да-да, конечно. Пока вопросов нет». Когда за Милей закрылась дверь, Михаил предложил: «Если вы хотите узнать, что думают о Юдиной ее коллеги, можете побеседовать с каждым сотрудником в отдельности без меня. Ваш визит в институт был для всех неожиданностью, и «подготовить» общественное мнение у меня не было никакой возможности». – «Нет, не надо» – ответил армянин, все еще пораженный тем, что сюда пригнали целую комиссию от высшего органа профсоюзов для защиты и восстановления даже не члена профсоюза. Об этой новости надо было сообщить кому-то наверху. Действительно, положение, в котором оказался этот думающий и добросовестный человек, выглядело просто дурацким – по определению. Профсоюзы всей мощью устремились в поддержку человеку, которому до сей поры было на них совершенно наплевать. И действительно, что для Зоськи, спекулянтки и осведомительницы органов госбезопасности, могла значить «школа коммунизма?» Она ее давным-давно окончила и прошла. И, тем не менее, новость, ошеломившая юриста, не произвела на высшее профсоюзное руководство никакого впечатления. По крайней мере старший из бригады созвал своих ребят на новый инструктаж (на нем опыть-таки присутствовал Михаил) и фактически повторил прежние указания – быстро произвести расследование, а Юдину затем восстановить.

Из того безразличия, которое старший юрист из ВЦСПС проявил к вновь открывшимся обстоятельствам, можно было сделать только один вывод – установка от Бирюковой не изменилась, а его, Горского, считали пустым местом, никак не способным повлиять на заранее заданные выводы комиссии. Ну что ж, это вносило в ситуацию определенность, которая позволяла действовать без оглядок на приличия. На войне как на войне.

Михаил отправился к секретарю парторганизации института Басовой. Михаил всегда относился к ней с подобающим пиететом, она в свою очередь не забывала, что когда-то сама работала заместителем Михаила, и он помог ей укрепиться в занятиях УДК, а, кроме того, покончить с ее оскорбительницей эгоисткой и скандалисткой Прут.