Без иллюзий

У Михаила теперь осталась одна возможность отбить хорошо подготовленную атаку Зоськи – противопоставить силе ВЦСПС силу КПСС. Для этого он и явился к Басовой. Она внимательно выслушала его подробный рассказ о набеге профсоюзных юристов и об их заведомой ориентации в пользу Зоськи. Кто такая Зоська, ей объяснять не требовалось. Когда Михаил закончил изложение событий, Басина предложила написать их на бумаге у нее в помещении партбюро. Михаил тут же принялся за дело. Басина молча смотрела и не мешала. По мере заполнения листков Михаил передавал их ей для прочтения. Когда заявление на имя секретаря парторганизации было готово, Басова удовлетворенно кивнула головой. Она позвонила в кабинет Плешакова, который предпочел на время исчезнуть из поля зрения противоборствующих сторон, и попросила главу комиссии ВЦСПС зайти к ней в партбюро. Тот явился несколькими минутами спустя. Басова, попросила присесть, затем сказала, что на ее имя поступило заявление от заведующего отделом, где прежде работала Юдина и куда она с помощью комиссии хочет вернуться.

После этого короткого вступления она передала ему заявление Михаила, на котором, как говорится, едва успели высохнуть чернила. Лицо юриста, рыхлое, в крупных складках по мере чтения становилось все более раздраженным.

– Так, – сказал он, отложив листки. – Вы находите необходимым поддержать заведующего отделом?

– Я удивлена тем, что ваше расследование ведется так односторонне.

– То есть как это – «односторонне»?

– То, что здесь написано, верно? – спросила Басова.

– Что именно?

– То, что касается вашей установки на восстановление Юдиной на работе – вне зависимости от того, что выяснилось в процессе вашей работы и от того, что осталось вами не выясненным. – Например, вы удостоверились, что Юдина фактически давно уже не член профсоюза, на который ей всегда было плевать, пока ей не пришло в голову использовать профсоюз в своих целях. Вы даже не стали выяснять мнение трудового коллектива относительно Юдиной, а я, кстати, по своей должности его хорошо представляю.

– Это мнение заведующего отделом. И, судя по всему, он очень заинтересован, лично заинтересован, чтобы Юдина не была восстановлена на работе.

Молчавший до этого момента Михаил не упустил случая вмешаться, поняв, что юрист ожидает от него отрицания личной заинтересованности.

– Именно так, – подтвердил Михаил. – Я лично крайне заинтересован в том, чтобы Юдиной в возглавляемом мной отделе не было. Вам это, вероятно, безразлично, но именно я в соответствии с утвержденным положением об отделе отвечаю за выполнение плана, за обеспечение здоровой рабочей атмосферы в коллективе, за подбор и расстановку кадров. Мое должностное право давать оценку качества работы всех сотрудников. Руководство института согласилось с моим представлением Юдиной на увольнение по сокращению штатов. При этом учитывалось и мнение трудового коллектива, которое вы абсолютно проигнорировали.

– Мы ничего не игнорировали, – протестующие поднял обе руки юрист.

– Я предложил членам вашей комиссии поговорить со всеми сотрудниками без меня. – возразил Михаил. – Кто-нибудь из вашей команды сделал это? А ведь вас направили для объективного расследования.

– Нам лучше знать, для чего нас направили.

– Вот и я об этом. Негодного работника, грубого нарушителя трудовой дисциплины, пользующего подложными бюллетенями, игнорирующего обязанность члена профсоюза платить хотя бы двадцать копеек членских взносов в месяц, вы готовы восстановить на работе даже не выясняя ни того, как она работала, ни того, как она действовала на коллектив. Вас ничего такого не интересовало, о чем прямо свидетельствовал ваш инструктаж, на котором я лично присутствовал.

В этом месте нить разговора вновь взяла в свои руки Басова. Голос ее на сей раз звучал резко и определенно.

– Нам никто не позволит ухудшать нравственную обстановку в коллективе, где все сотрудники обоснованно – подчеркиваю: обоснованно! – считают Юдину лживой и бессовестной эгоисткой, для которой интересы коллектива просто тьфу! Это по ее милости отдел снимали с рассмотрения на классное место в социалистическом соревновании. Ей предлагали признать свою вину. Она отказалась, считая, что и так сумеет всем, прошу прощения, рога обломать. Почему профсоюз, большинство членов которого в низовой организации считает поведение Юдиной наносящим ущерб делу, защищает именно ее, а не интересы дела и трудового коллектива? Неужели вы думаете, что в райкоме партии спокойно отнесутся к подобному подходу?