Без иллюзий

И с чего бы после этого ждать от своих детей и внуков какого-то особого почтения к тебе, тоже, мягко говоря, далекому от совершенства? Ты был должен – и остался должен – своим родителям, а они, потомки, в свою очередь останутся должны тебе, и будут, вроде тебя, питать какие-то иллюзии насчет пиетета в свой адрес со стороны своих детей, пока сами в канун перехода в Мир Иной тоже не поймут, что напрасно на это надеялись. Что, надо плакать по этому поводу? Нет, лучше обойтись. Тем более, что жизнь по причине дисгармонии между предками и потомками никогда не прекращалась. Всë, знаменующее отношения между поколениями, таким образом, было, есть и останется неизменным. Нравится ли нам такой порядок вещей – это уже другое дело. Но нас об этом не спрашивают, просто дают возможность уклониться от действующего стандарта не только в худшую, но и в лучшую сторону. Если последнее нам иногда удается, уже можно говорить о большой жизненной удаче. Конечно, это еще не само счастье, но немалый шаг к нему. А если за этот удачно и правильно выполненный шаг дается еще и любовь, на которую ее объект отвечает взаимностью, а непреодолимых барьеров между любящими нет, то это уже настоящее, полноценное счастье, вполне осмысливающее прожитую жизнь! О Большем, видимо, и мечтать бесполезно: дети будут жить сами по себе, внуки – тем более, а потому посвящать себя кому-либо до конца, кроме любимого человека, любящего тебя, бесполезно, да и не имеет смысла. Однако посвящать себя какому-либо благому призванию надо всегда. Не уважать в себе Дар Божий столь же преступно, как и профанировать любовь. Можно оспаривать справедливость законов, выработанных людьми, но нельзя воображать, что человеку по силам улучшить Законы Божественные, которые, кстати сказать, он еще и не удосужился осознать в полном объеме, тем самым еще раз доказывая, что тягаться с Божественной Мудростью ему никак не к лицу –ни по уму, ни по своим представлениям о справедливости и несправедливости той участи, на которую он обречен. Естественно, каждому хочется в целом легкой и приятной жизни, но если жизнь в действительности совсем не такова, и человеку хочется возопить: «Господи, за что?!», об этом все-таки лучше сначала спрашивать не Всевышнего, а себя самого.

Это очень сложная, во многом неприятная работа – рассматривать собственные поступки, как вольные, так и совершенные по принуждению, с разных сторон: со своей и противника, с личной и с общественной, с восторженной и с трезвой. Возможно, хорошо попрактиковавшись в этом разностороннем рассмотрении любого желания, любого процесса, любого предмета мысли, удастся хоть в какой-то степени успешно постигать Божественный Промысел и Справедливость того, что происходит по Воле Творца.

Старая русская пословица гласит, что кашу маслом не испортишь. Точно так же трудно испортить себе правильное представление о жизни во всем, что в ней есть, проявляя взыскательность к себе и критичность в собственный адрес. Но и этим неприятности для желающего правильно мыслить человека не исчерпываются – после получения верного, истинного представления о себе надо будет учиться делать себя лучше и добиваться успехов в том, чтобы не соблазняться кажущимися выгодами, если не все ясно с тем, во что это со временем обернется. Обуздывать себя в страстях и желаниях надо сейчас, а позитивный эффект это может дать лишь потом, да и то без гарантии, что он непременно будет достигнут.

Глава 18. Эпилог.

Считается – и вполне разумно – что истинность теории проверяется ее соответствием практике, то есть тому, что происходит в действительности независимо от желания автора теории. Но человеческая жизнь, насколько можно судить, не описывается никакой определенной теорией, известной людям. Они способны абстрагировать для себя лишь некоторые фрагменты истины на основе своих наблюдений, но, главным образом – на основе анализа своих ошибок и прегрешений. Собственные ошибки были и остаются главным материалом, побуждающим к переосмыслению своего поведения и к выработке новых правил своего поведения ради достижения личного прогресса в любом аспекте бытия – в духовном, мыслительном, чувственном, телесном, если действительно есть стремление делаться лучше, чем прежде.

Но у нас есть весьма ограниченные возможности для верной самооценки – критерии, которые мы привыкли использовать для этого, трудно считать надежными и незыблемыми. К ним больше подходит другое определение – желаемые, а желаниям – то как раз очень часто сопутствуют нетерпение и заблуждения.