Без семьи

– У меня есть две монеты по сто су, – сказал Алексис, – и я непременно хочу, чтобы ты взял себе одну из них.

Я стал было отказываться, но Алексис сунул мне в руку большую серебряную монету.

Бенжамен тоже не забыл меня и подарил мне свой любимый ножик. Я был сильно растроган этим выражением их привязанности.

Вещи уже были погружены на извозчика. Я кликнул Капи, который, увидав меня с арфой, радостно залаял. Он понимал, что мы возвращаемся к старой жизни и что теперь он сможет снова бегать на свободе.

Настала минута расставания. Тётушка Катерина нас торопила. Она усадила Этьеннету, Алексиса и Бенжамена и велела мне посадить Лизу к ней на колени. Так как я продолжал стоять неподвижно возле коляски, она тихонько оттолкнула меня и захлопнула дверцу.

– Поцелуйте за меня отца!.. – закричал я и горько заплакал.

– Едем! – крикнула тётушка Катерина извозчику.

Лошади тронулись.

Сквозь слёзы я видел Лизу, посылавшую мне воздушные поцелуи. Затем коляска повернула на другую улицу и скрылась за облаком пыли. Всё было кончено.

Облокотившись на арфу, я долго стоял и смотрел им вслед, затем надел ремень арфы через плечо. Капи при виде хорошо знакомого ему движения тотчас же насторожился, вскочил и уставился на меня своими блестящими глазами.

– Капи, вперёд!

Капи громко залаял и радостно запрыгал возле меня.

Часть вторая

Глава I

Вперёд!

Перед тем как пуститься в дальнее странствование, я решил повидать того, кто в эти последние годы заменял мне отца. Хотя я никогда не бывал в долговой тюрьме и не знал, где она находится, я не сомневался в том, что разыщу её.

Опасаясь вызвать недовольство полицейских, я привязал Капи на верёвку, что, по-видимому, очень обидело его. Так, держа Капи на привязи, я отправился на поиски долговой тюрьмы.

Никогда в жизни не видел я ничего более отвратительного и унылого, чем ворота этой тюрьмы. Перед тем как войти в неё, я на мгновение остановился; мне казалось, что эти ужасные ворота, закрывшись за мной, никогда больше не раскроются.

Меня провели в приёмную, куда скоро вышел Акен.

– Я ждал тебя, дорогой Реми! – ласково обратился он ко мне. – И побранил Катерину за то, что она не привезла тебя вместе со всеми детьми.

Я был очень огорчён и подавлен в тот день, но его слова меня несколько утешили.

– Дети говорили мне, – продолжал он, – что ты хочешь снова сделаться бродячим музыкантом. Разве ты забыл, как чуть не умер от холода и голода у нашей калитки?

– Нет, я ничего не забыл.

– Но тогда с тобой был твой хозяин. А бродить такому мальчику, как ты, одному совсем не годится.

– У меня есть Капи.

– Конечно, Капи – преданный пёс, но ведь это только собака. Как же ты думаешь зарабатывать деньги?

– Буду петь и играть. Капи будет показывать фокусы.

– Послушай, Реми, не делай глупостей, поступай на место. Ты уже умеешь хорошо работать, и тебя всякий возьмёт с радостью. А это много лучше, чем шататься по большим дорогам.

Слова Акена сильно смутили меня, тем более что я и сам не раз уже думал об этом. Но как будет огорчена Лиза, если я не приду! Она решит, что я разлюбил или забыл её. Ведь сама она за эти два года проявила ко мне столько любви и внимания! Теперь настал мой черёд отблагодарить её за всё.

– Разве вам не хочется получать весточки от ваших детей? – спросил я.

Он пристально посмотрел на меня, потом, схватив меня за руки, сказал:

– Послушай, мальчуган, я должен поцеловать тебя за твои слова! Они доказывают, что у тебя доброе сердце.

Мы были одни в приёмной и сидели рядом на скамейке. Я бросился в его объятия, и мы некоторое время молчали.

Вдруг Акен стал рыться в кармане жилета и вынул оттуда большие серебряные часы, висевшие у него на кожаном ремешке.

– Мне хочется дать тебе что-нибудь на память. Вот мои часы, я дарю их тебе. Они не имеют никакой ценности, иначе бы я их давно продал. Идут они тоже не очень важно. Но это единственная вещь, которая у меня осталась.

С этими словами он передал мне часы. Когда я стал отказываться от такого замечательного подарка, он с грустью добавил:

– Часы мне здесь не нужны. В тюрьме время тянется медленно, и я умру от тоски, если буду его считать. Прощай, милый Реми, обними меня ещё раз! Ты славный мальчик, оставайся всегда таким.

Кажется, он взял меня за руку, чтобы проводить к выходу. Я был так взволнован и расстроен, что не помню, как очутился на улице.

Долго, очень долго стоял я у ворот тюрьмы, не будучи в состоянии двинуться с места. Вероятно, я стоял бы так бесконечно, если бы случайно не наткнулся рукой на какой-то круглый и твёрдый предмет в кармане. Тут я вспомнил о своих часах. Часы! У меня есть собственные часы, какое счастье! Я могу по ним узнавать время. Посмотрев на часы, я увидел, что было ровно двенадцать. Тогда, бросив прощальный взгляд на угрюмые стены, я решил, что пора двинуться в путь.