Библейский греческий язык в писаниях Ветхого и Нового завета

б) Психологическій характеръ новозавтнаго языка.

Будучи негреками, писатели Новаго Завта не могли мыслить и выражаться погречески чисто, какъ это длаетъ природный грекъ, а равно они не заботились о сообразованіи своихъ мыслей съ грамматическими и традиціонными конструкціями обычнаго греческаго языка. Они слдовали своимъ собственнымъ идеямъ въ ихъ непосредственности, какъ послднія зарождались, всякимъ движеніямъ души, какія ихъ увлекали; то совсмъ, то почти безъ всякаго сопротивленія подчинялись они воздйствію различныхъ вліяній, перечисленныхъ нами при анализ ихъ языка. Отсюда непосредственный характеръ выраженія въ Новомъ Завт, гд идея создаетъ выраженіе, фразу, движеніе стиля. Отсюда же и многія послдствія, среди коихъ отмтимъ слдующія: а) Матеріалъ языка—въ лексикон и грамматик—безличенъ, а стиль весьма персоналенъ. Новозавтные писатели мыслятъ и пишутъ съ увренностію и отчетливостію, безъ колебанія, безъ заботы о подготовленіи и синтез идей, о полировк фразъ. Ни утомительности, ни вымученности изложенія не замчается у ннхъ,—по крайней мр, въ общемъ. Они слдуютъ свободному полету ихъ духа, живости своихъ впечатлній, быстрот своего воспоминанія, подвижности своего воображенія (въ томъ именно смысл, что идею—даже абстрактную—они любятъ представлять конкретно или разсказывать событіе съ наглядными подробностями).—б) Въ свою очередь, фраза и стиль отражаютъ манеру мыслить, свойственную каждому изъ нихъ. Сообразно случаю, фраза является простою или сложною; легкою или запутанного, между тмъ расположеніе въ ней не трудное; корректною и единой или прерывистою, оборванной, а вслдствіе всего этого ясною или темною (для насъ). Стиль обнаруживаетъ монотонную торжественность у св. Матея, живость и картинность у св. Марка, захватывающую величавость у св. Іоанна, мягкую и проникающую очаровательность въ книг Дяній, нжность или страстность у св. Павла и пр.;—все это при однообразіи и даже посредственности языка.—в) Инстинктивно, новозавтный писатель-іудей усвоилъ ту греческую конструкцію или то греческое слово, которыя боле близки были къ его природному языку; онъ лишь прикрывалъ греческою одеждой арамаистическія реченія; онъ ршительно приспособлялъ греческіе языкъ и конструкцію къ своей мысли и на служеніе ей,—тмъ боле, что эта мысль была для него божественною истиной и часто,—напр., въ Евангеліяхъ,—дается уже раньше его, какъ мысль самого Божественнаго Учителя-Христа.—г) Довольно часты въ Новомъ Завт вставочныя (парентетическія) идеи: согласованы или нтъ,—он все же вносятся на свое логическое мсто, связываются съ предшествующимъ чрезъ  или мстоименіе, либо текутъ независимо. Если такая изъяснительная вставка длинна—напр., въ посланіяхъ,—то писатель забываетъ начало фразы и потомъ снова продолжаетъ фразу уже въ другой форм. Эти замчанія примнимы, впрочемъ, и къ другимъ синтаксическимъ случаямъ у М XV, 32. XXV, 15. Мрк. XII, 11. Лк. IX, 28. XXIII, 51. Ін. I, 6. 39. III, 1. Рим. V, 12. 18. IX, 11. XV, 23. 25. 1 Кор. XVI, 5. Евр. XII, 18-22, часто въ Апокалипсис, а равно въ цитатахъ и припоминаніяхъ изъ LXX-ти—особенно въ Апокалипсис.—д) Писатель несознательно переходитъ отъ косвеннаго стиля къ прямому, который, такъ сказать, снова звучитъ въ его ушахъ, какъ, только начинается припоминаніе.—е) Почти вс новозавтныя писанія назначены христіанскимъ общинамъ и потому написаны для отчетливаго прочтенія въ собраніи врующихъ, которымъ они адресованы. И теперь еще—для полнйшаго усвоенія—читаютъ ихъ громко, съ интонаціями, ораторскими удареніями, паузами и измненіями тоновъ въ рчахъ, бесдахъ, посланіяхъ, съ жестами и позами. Тогда идея писателя одушевляется и пріобртаетъ отчетливость безъ всякаго другого разъясненія, при чемъ лучше опредляются истинный смыслъ фразъ и ихъ важность, оттнки и противоположенія въ идеяхъ, перерывы и возобновленія разсказа, бесды, разсужденія, устраненіе нкоторыхъ вспомогательныхъ переходныхъ идей, тенденція къ нарушенію согласія посл паузы и перерыва и пр. Точно также именно живой голосъ отличаетъ вопросъ, да еще лучше и боле живо, чмъ всякая частица.

в) Достоинство новозавтнаго языка.

Не смотря на вс свои особенности, греческій новозавтный языкъ былъ самымъ наилучшимъ для христіанской проповди: онъ богатъ и гибокъ. Греческій словарь былъ достаточно обширенъ, и новозавтные писатели въ полную волю могли черпать изъ него слова, сообщая имъ христіанскій смыслъ. Даже больше того:—въ своихъ производныхъ и сложныхъ словахъ этотъ греческій языкъ былъ столь неограниченъ, что давалъ просторъ выразить вс идеи и вс ихъ оттнки съ желательною для писателей ясностію и точностію.