Спешились, пошли пешком. Лошадей привязали к деревьям, оставили сторожей. Помощник Ефрема, сам похожий на медведя, почтительно подковылял, поклонился в пояс.
— Там, — хрипло произнёс он, указывая пальцем куда-то вдаль. Там ничего не было видно, кроме леса.
Пошли туда, куда указал мужик. Идти пришлось ещё долго, пока не открылось место, подготовленное для охотничьей забавы.
Широкий и неглубокий лог, полный рыхлого снега, одним концом своим упирался в подножие поваленных деревьев — то ли буря их повалила, то ли землю подмыло дождём — они и рухнули. Рухнув, образовали корнями могучий навес. Под этим навесом и была берлога. Устраиваясь на зиму со своим семейством, медведица по-хозяйски навалила сверху ещё разных сучьев и еловых лап, так что укрепление получилось надёжное. Зев берлоги был слегка растревожен жердями загонщиков, которые уважительно держались на некотором расстоянии. Длинные их жерди были наготове. Из берлоги слышался ровный низкий рык обеспокоенного зверя. Иногда в него вплеталось слабое тявканье проснувшихся медвежат и ломкий рёв молодого пестуна, которого мать, видно, допустила в берлогу зимовать. Впрочем, если лето было щедрым на еду, такое случалось часто.
— Это ей лет восемь будеть, — задумчиво, созвучно с медведицей, проговорил Ефрем, с виду — весь внимание и настороженность.
— Почему — восемь? — жадно спросил юный Александр, сжимавший сейчас обеими руками копьё.
— Такая у неё... этот... возраст. От двух помётов детки с ей тама, — пояснил Ефрем. — Когда молодая, так не пустить. А старая, так ей всё одно: то детки и это детки, давай, залязай.
Александр задумался. Потом порывисто вздохнул и отважно пошёл прямо по снегу к зеву берлоги.
— Ярославич! Погоди! — воскликнул великий князь. И, махнув рукой загонщикам, велел: — Начинай там!
Те послушно полезли вперёд, целясь концами жердей в чёрную дыру. Просунув жерди внутрь, они стали ворошить там, совсем как бабы ворочают горшки в печи ухватами.
Страшный рёв был им ответом. Из дыры высунулась огромная медвежья голова, лапой махнула по одной жердине — державший её загонщик покатился с откоса вниз. Тут же другие стали тыкать в медведицу, отвлекая её от упавшего. Схватив зубами жердь, медведица перекусила её и отступила, пропав в темноте лаза. Оттуда послышался высокий медвежий крик, полный страдания.
— Это она сеголетка свово дерёть, — пояснил Ефрем Александру.
Великий князь приказал ловчему ни на шаг не отходить от княжича, и Ефрем держался рядом, как привязанный. — Сильно обозлилася. Счас вылетит, держись!
Берлога уже была окружена людьми. Чуть впереди всех, но сбоку от дыры стоял Ярослав, занёсший копьё. Напротив зева встал сам великий князь с двумя помощниками по бокам. Выйдя наружу, первым делом медведица должна была увидеть его и, напав, напороться на рогатину, задний конец которой Юрий Всеволодович упёр в снег.
Внезапно страшная голова зверя снова вылезла из дыры. Медведица словно раздумывала — кинуться ей вперёд или снова отступить, потом кинулась.
Тут же князь Ярослав кинул своё короткое копьё ей в бок. Копьё пробило шкуру и повисло, Ярославу услужливо подали другое. Но медведица словно и не заметила этого укуса, лишь огрызнулась пастью и, встав на задние лапы, попёрла на Юрия Всеволодовича. Зверь был велик, покрыт свалявшейся за зиму шерстью, вонял псиной и так ревел, что ушам было больно, а свору ярившихся на связке собак, которых пока отпускать знака не было, не слышно вовсе. Юрий Всеволодович, дождавшись, пока медведица не подойдёт на нужное расстояние, изловчился — и ткнул её остриём рогатины в пузо. И сразу осел всей тяжестью, прижимая конец рогатины к земле.
В этом месте оказался неожиданно толстый слой снега. Зверь нажал — и конец провалился. Юрий Всеволодович тоже, взмахнув руками, провалился в снег до самого паха. Медведица сноровисто ударила лапой по древку рогатины, перешибла его и, с сочащимся кровью пузом, двинулась на обидчика.
— Собак! Собак! — закричал Ярослав, кидая копья одно за другим — и промахиваясь. — Держи её!
Пока великий князь выкарабкивался из ямы, вся свора вцепилась в медведицу. Те, кто был поумнее и поопытнее, хватали её сзади за ляжки, а кто из собак был помоложе, те бросались спереди, брызжа пеной с клыков. Медведица занялась собаками. Вот первая отлетела в сторону с вырванным боком, вот вторая закрутилась на снегу с перебитым хребтом, окрашивая вокруг себя снег в алый цвет. Но тут Ярослав, наконец, попал медведице в шею.
Почувствовав удар, та грузно села на задние лапы, повернулась к Ярославу и попыталась вырвать железное остриё из себя. Но великий князь уже выбрался из ямы и, не давая зверю опомниться, подскочил к ней и всадил копьё слева под мышку. Медведица закричала, завертелась, мотая головой. Потом упала на бок. Следующее копьё вошло ей прямо в незащищённое горло. Она ещё немного полежала, вздрагивая всем телом, испуская стоны, почти как человек, и затихла.