Битва на Калке. Пока летит стрела

И сразу свистнуло снаружи — и забарабанило по возам. Кое-кого достало, кто-то упал с воза на землю. Рядом с Иваном в оглоблю телеги вонзилась одна из стрел. Как ни было страшно, а всё же он не удержался и вытащил её — посмотреть. Стрела, которую пустил монгольский лучник, удивляла своей простотой, словно сделана была маленьким мальчиком. И в то же время сразу было видно, что она — настоящее оружие, несущее в себе смерть. Простой ивовый ошкуренный прут со вставленным в расщеп пёрышком и острым наконечником с зазубринами. Такую из тела не вынешь, не порвав мяса.

Тем временем с русских возов ответили лучники. Не успевшим отъехать на безопасное расстояние монголам пришлось оставить на земле с десяток корчащихся тел. Отступивший на время отряд был сопровождён улюлюканьем и радостными криками. Иван тоже закричал вместе со всеми, чувствуя, как крик этот словно смывает с его души и тела оцепенение. Горячка боя охватила его.

Но монголы не собирались отступать надолго. Они поняли, что коням не пройти через частокол острых кольев, спешились и, прикрываясь от стрел круглыми кожаными щитами, принялись рубить колья, пробиваясь к самым стенам. Тут вдруг закричали на другом конце крепости. Оказалось, что с той стороны наступает ещё один монгольский отряд. Туда немедленно убежал сотник Ярун с двумя десятками дружинников.

Телега, за которой сидел Иван, затряслась и заскрипела — по ней кто-то взбирался снаружи. Иван отскочил в сторону и, выбрав время, когда туловище чужого воина, покрытое кожаными пластинами, появилось в широком просвете, ткнул в него копьём, целясь пониже живота, в уязвимое место. Тело врага дёрнулось и сползло вниз, наружу, увлекая за собой застрявшее копьё. Иван бросился за ним, стараясь ухватить ускользающее древко, и столкнулся лицом к лицу с другим монголом, от которого разило псиной и кислым молоком.

Они чуть лбами не столкнулись. Монгол просунул лицо внутрь — и, кажется, застрял. Чтобы выбраться назад, ему нужно было осторожно подвигать головой, высвобождаясь. Но он увидел перед собой Ивана — и замер. На мгновение застыл и Иван, наконец-то получивший возможность увидеть монгола вот так близко. Тот смотрел диким взглядом из-под узких набрякших век, сопел, видимо, готовясь рвануться. Но Иван, не имевший в руках оружия, внезапно вспомнил, как бегущему к их крепости русскому срубили голову — и, не раздумывая, со всего размаху впечатал кулак во вражескую харю.

Кулак кузнеца, достаточно помахавшего молотом за свою жизнь, оказался не хуже палицы — монгола вынесло из отверстия, как пробку из бочки. Ивану захотелось гордо оглядеться — видел ли кто-нибудь его молодецкий удар. Но откуда-то справа на него грубо и раздражённо закричали:

   — Эх, ты, раззява! Меч-то возьми! Вон, из мешка твоего торчит! Размахался тут голыми руками!

И точно, мешок со снаряжением, который Иван принёс с собой, валялся под ногами. Он даже не стал надевать пояс с ножнами, просто вынул меч и снова полез наверх — отбиваться от наседающих врагов.

Можно было себе представить, что находишься в родной кузне. Тебе помощники подносят то одну заготовку, то другую, а ты давай клади сильные, хорошо размеренные удары. То ли и вправду вспомнил Иван своё ремесло, то ли ему удача светила в этом его первом в жизни бою, но только ни одной царапины он не получил до самого вечера. Так и бился плечом к плечу с товарищами, отбросив свой страх и чувствуя в душе бурно кипящую ярость.

За другие участки обороны Иван не беспокоился. Там, где монголы напирали с наибольшей силой, сразу оказывалась княжеская дружина, ведомая Мстиславом Романовичем и молодыми князьями Андреем и Александром, для которых это сражение тоже было первым в жизни.

Приступ накатывался за приступом, свистели стрелы над головами защитников крепости, визжали раненые. Так продолжалось до самого вечера, пока монголы, устав терять своих воинов, не отошли в поле под звуки рогов и стук барабанов, обвешанных бубенцами.

Утирая пот и отдышиваясь после долгого ратного дня, Иван вглядывался в монгольский стан. Нынче было жарко, а завтра, кажется, ещё жарче будет. Он решил спать прямо здесь, прислонясь спиной к телеге и так, чтобы в просвет можно было видеть, что делается снаружи.

Он спал недолго, пока сотник не разбудил его и не поставил дозорным на своём участке.

Глава 17

На второй день монголы повели себя так же, как и вчера. Разделившись на небольшие отряды, они то налетали нахрапом, то прокрадывались под крутым берегом речки Калки и карабкались через дебрь[18]. Но намерения их были понятны: взять укрепление только военной силой. Им ли, только что уничтожившим огромное войско, было придумывать хитрости против русских, которые и воевать-то толком не научились! И почему они так упорно держатся, неужели ждут от кого-то помощи?

Нет, в укреплённом стане уже никто помощи не ожидал. Но все продолжали сражаться, глядя на своего князя Мстислава Романовича.

Он бросался туда, где, на его взгляд, было всего труднее и где монголы налезали гуще. Мечом рубил как молодой, подавая пример всем остальным.