Битва на Калке. Пока летит стрела

Влияние волхва Кзкчу-Теб-Тенгри на монголов в то время было огромным, и Чингис пожелал воспользоваться этим влиянием для укрепления своей власти. Он всячески приблизил к себе Кэкчу и даже вступил с ним в родственные отношения, сочетав браком свою мать, вдову Оелен-эке, с отцом Кэкчу — Мунликом. Тогда же, на Большом Курултае, он раздал награды и назначил на должности своих сподвижников, много потрудившихся с ним рука об руку для создания Монгольского Царства. Чингис пожаловал девяноста пяти военачальникам ханские ярлыки на звание темников. Лишь одному из приближённых, Богурчи-нойону, он не дал ярлыка, говоря: «Степень его ниже моей, но выше, чем темника, — зачем ему ярлык?»

Чингис-хан принялся учреждать законы для своего огромного народа. На твёрдые столбы поставил царство и державу, рукам давал делать своё, а ногам — своё. Росло счастье и благополучие его народа и достигло такой степени, что никогда ещё не пользовались таким счастьем и благополучием подданные Верховного Кагана. Над всеми поколениями, живущими в войлочных кибитках, Чингис-хан отныне провозгласил имя монголов — единое имя, столь блестящее, что все с пробуждающимся национальным чувством стали гордиться им.

Прочно утвердившись на престоле, Чингис-хан со свойственными ему энергией и организаторским талантом продолжал деятельно работать по обустройству своей обширной кочевой державы. В её основе был родовой быт соподчинённость сословий, как в одном племени. Во главе каждого рода — вождь. Несколько родов составляло племя, возглавляемое лицом более высокого ранга, которое, в свою очередь, подчинялось ещё более высокому начальнику, и так — вплоть до хана. Чингис-хан сам неоднократно говорил, что до его прихода в степях не было никакого порядка: младшие не слушались старших, подчинённые не уважали начальников, начальники не исполняли своих обязанностей относительно подчинённых. Народ не имел пищи в желудке, не имел одежды на теле. Благодаря трудам и подвигам хана бедный народ стал богатым, малый народ — многочисленным. Чингис-хан, вступив на престол, ввёл строгий порядок и указал каждому его место.

Однажды ещё давно, возвращаясь домой после победы над очередным врагом, Чингис-хан подобрал в степи мальчика. Мальчик принадлежал к богатому роду: имел золотое кольцо и набрюшник с золотыми кистями, подбитый соболем. Мальчик так понравился Чингис-хану, что он велел отдать его на воспитание своей матери Оелен-эке. Та назвала его своим сыном и воспитывала как родного. Мальчику дали имя Шиги-Кутуку. К тому времени, когда Чингис-хан стал императором всех монголов, мальчик уже был взрослым человеком, весьма образованным и умным. Именно его Чингис-хан назначил верховным судьёй над монголами: «Теперь, когда я только что утвердил за собою все народы, ты будь моими ушами и очами. Никто да не противится тому, что ты скажешь. Тебе поручаю судить и карать по делам воровства и обманов. Кто заслужит смерть, того предавай смерти, кто заслуживает наказания, того наказывай, взыскивая с него. Дела по разделу имения у народа решай сам. Решения по всем делам записывай на чёрные доски, чтобы их закрепить и не изменять в дальнейшем». Шиги-Кутуку был одним из тех, кто активно вводил монгольскую письменность, переняв её у найманского государства Даян-хана; учителем Шиги-Кутуку был хранитель печати Даян-хана уйгур Тотатунга.

Выбор Чингис-хана оказался чрезвычайно удачным. Шиги-Кутуку образцово выполнял свои судейские обязанности. Одним из важнейших приобретений, которое дала вновь введённая письменность, явилось то, что, благодаря ей стало возможным закрепить свод монгольского права и народных обычаев и мировоззрений. Этот свод получил наименование «Джасак». Он состоял из двух отделов. Первый отдел, «Билик», был сборником изречений самого Чингис-хана: в нём содержались мысли, решения и наставления, как общие, так и по отдельным случаям. Вторая часть, собственно «Джасак», была сводом военных и гражданских законов, сопровождаемая списком соответствующих наказаний за неисполнение.

Больше всего пёкся о соблюдении Джасака всеми монголами сам Чингис-хан. Вот что он говорил своим подданным: «Если государи, которые явятся после меня, багатуры и нойоны не будут крепко соблюдать Джасака, то дело государства потрясётся и. прервётся. Опять будут искать Чингис-хана и не найдут его. После этого, до пятисот лет, до тысячи, до десяти тысяч лет, если потомки, которые родятся и займут моё место, сохранят и не изменят таковой закон и Джасак Чингисхана, то от Неба будет им помощь благоденствия».