Битва за Рим

Через десять дней после переговоров на мраморном помосте Луций Корнелий Сулла получил экземпляр договора и приглашение присутствовать при открытии монумента на берегу великой молочно-голубой реки. Он явился в своей toga praetexta

, стараясь не обращать внимания на палящее летнее солнце, опасное для его кожи; это был тот случай, когда шляпа оказалась бы неуместной. Он просто смазал лицо маслом в надежде на то, что за несколько часов не успеет сильно обгореть.

В этом он, конечно, ошибся, преподав урок сыну: став свидетелем мучений отца, тот тоже поклялся не расставаться со шляпой. Надулись волдыри, потом кожа стала слезать клочьями; снова волдыри, снова шелушение, зуд, гной. Но спустя сорок дней, когда его небольшая армия добралась до Тавра, кожа на лице Суллы приняла здоровый вид и больше не зудела. Морсим раздобыл на базаре на берегу реки Пирам мазь с приятным запахом, и Сулла, регулярно втирая ее, наконец исцелился. Не осталось даже пятен, что очень радовало тщеславного проконсула.

О мешках с золотом, как и о предсказании Набополассара, он не рассказывал никому, даже сыну. К мешку, полученному от царя Осроены, присоединились еще пять – дар парфянина Оробаза. На монетах Оробаза был выбит профиль парфянского царя Митридата II – короткошеего старика с носом, смахивавшим на рыболовный крючок, тщательно завитыми волосами и острой бородкой, в круглой шапочке без полей, как у его послов, отличавшейся, правда, повязанной вокруг лентой-диадемой.

В Тарсе Сулла обменял свои золотые монеты на добрые римские денарии и, к своему изумлению, убедился, что разбогател на десять миллионов денариев – сорок миллионов сестерциев. Его состояние увеличилось более чем вдвое! Конечно, мешкам с римскими монетами самое место было в банковском доме в Тарсе, выдавшем Сулле permutatio

на пергаментном свитке, который он спрятал в складках своей тоги.

Год близился к концу, вступила в свои права осень, и Сулла уже подумывал о возвращении домой. Дело было сделано, и сделано неплохо. Римские казначеи, выдавшие ему средства на ведение войны, останутся довольны: было еще десять мешков золота – два от Тиграна Армянского, пять от парфянского царя, один от каммагенского, еще два от самого царя Понта. Сулле было теперь чем расплатиться с войском и чем отблагодарить Морсима, после чего оставалось еще две трети; средств стало больше, чем было в начале кампании! До чего удачный год! Его репутация в Риме укрепится, и есть на что побороться за консульскую должность!

Он уже нанял в Тарсе речное судно, погрузил на него поклажу и готовился сняться с якоря, как вдруг получил письмо от Публия Рутилия Руфа, написанное в сентябре.