Битва за Рим

Пока Сулла сжигал трупы и награждал отличившихся, подоспело и письмо, в котором Косконий сообщал о победе над Марием Эгнацием. Сулла ликовал. Больше не имело значения, сколько еще оставалось очагов сопротивления. Война окончена. И Мутил знал об этом уже два месяца назад.

Сулла оставил несколько когорт под командованием Лукулла у Эсернии – караулить Мутила, а сам двинулся к древней самнитской столице – Бовиану. Это был отлично укрепленный город, защищенный тремя цитаделями, которые соединялись мощными крепостными стенами. Каждая цитадель контролировала одну из дорог, на пересечении которых стоял Бовиан, считавшийся неуязвимым.

– Я заметил кое-что любопытное, – сказал Сулла Метеллу Пию и Гортензию, – Гая Мария никогда не привлекал штурм крепостей. Для него имеют значение одни лишь генеральные сражения. А меня осады зачаровывают. Посмотрите на Бовиан, и вы скажете, что он неприступен. Но, уверяю вас, вы ошибаетесь – он падет сегодня же.

Сулла сдержал слово. Хитростью он заставил горожан поверить, что все его силы сосредоточены под стенами цитадели, которая контролировала дорогу к Эсернии, а между тем один легион проскользнул между холмами и атаковал южную цитадель, выходившую на дорогу к Сепину. Как только был подан сигнал – огромный столб дыма взметнулся от Сепинских ворот, – Сулла принялся штурмовать Эсернийские ворота. Через три часа Бовиан сдался.

Вместо того чтобы разбить лагерь, Сулла сделал Бовиан своей опорной базой. Расквартированные в городе войска рыскали по всему Южному Самнию, наводя ужас на округу и подавляя любые попытки повстанцев собраться с новыми силами.

Блокада Эсернии продолжалась – из Капуи прибыло подкрепление, так что все четыре легиона опять объединились под командованием Суллы. В конце сентября Сулла держал совет с Косконием.

– Теперь за восток отвечаешь ты, Гай Косконий, – весело начал Сулла. – Я хочу, чтобы Аппиева и Минуциева дороги были полностью освобождены. Засядь в Бовиане – лучшего места для гарнизона не придумаешь. Проявляй милосердие – по обстоятельствам. Если надо – действуй без всякой жалости. Главное, чтобы Мутил оставался заперт в Эсернии без всяких надежд на подкрепление.

– А как там дела к северу от нас? – спросил Косконий, до которого с самого отплытия из Путеол не доходили практически никакие новости.

– Замечательно! Сервий Сульпиций Гальба разделался с большей частью марруцинов, марсов и вестинов. Он говорит, Силон принимал участие в сражении, но после скрылся. Цинна и Корнут заняли все марсийские земли. Альба-Фуценция снова наша. Консул Гней Помпей Страбон разметал пиценов и подавил восставших умбров. Лишь Публий Сульпиций и Гай Бебий завязли под Аскулом – город продолжает держаться, хотя и должен быть на пороге голодной смерти.

– Так, значит, мы победили! – с благоговением сказал Косконий.

– Конечно. Мы должны были победить! Италия, непокорная власти Рима? Такого боги никогда не допустили бы, – без колебаний ответил Сулла.

В конце первой недели октября он прибыл в Капую повидаться с Катулом Цезарем и отдать необходимые распоряжения о зимних квартирах для своих легионов. Свободное движение по Аппиевой и Минуциевой дорогам было восстановлено. Венузия все еще упрямо сопротивлялась; не имея сил что-либо предпринять, горожане лишь наблюдали за активными маневрами римлян. Проход из Кампании в Регий по Попилиевой дороге больше не был опасен для армий и конвоев, но маленьким группкам путешественников следовало держать ухо востро, так как Марк Лампоний засел в горах, откуда совершал теперь дерзкие разбойничьи вылазки.

– Я не сильно погрешу против истины, – сказал Сулла Катулу Цезарю, который находился в счастливом предвкушении отъезда в Рим, назначенного на конец ноября, – утверждая, что теперь мы опять смело можем называть полуостров нашим.

– Лично я прежде дождался бы капитуляции Аскула, – ответил на это Катул Цезарь, который отдал два года этой неблагодарной войне. – Здесь все началось. И ничего еще не закончилось.

– Помни Нолу, – проворчал Сулла.

Но дни Аскула были сочтены. Армия Помпея Страбона под водительством самого консула, который восседал на своем государственном коне, в октябре соединилась с войсками Публия Сульпиция Руфа. Солдаты Страбона взяли город в кольцо: теперь с крепостного вала тайком нельзя было спустить даже веревку. Затем пришел черед воды: Страбон решил перекрыть горожанам доступ к водоносным горизонтам, что было затеей поистине грандиозной, так как Аскул снабжался той водой, что поступала из нижних слоев, проходивших под ложем Труентина, – нужно было перекрыть сотню разных каналов. Однако инженеров у Помпея Страбона было достаточно, и он сам с удовольствием наблюдал за ведением работ.