Блистательные Бурбоны. Любовь, страсть, величие

Посещение балов, танцы, увлечение поэзией. Случай переменил всю жизнь разом. Некий шарлатан – или доктор (их часто путают и еще по сию пору, а уж тогда и подавно было сложно разбирать) взялся лечить его от какой-то не очень серьезной хвори, по ошибке дал ему не того снадобья. Последствия лечения (хотя еще одна версия, что причина в перенесенном в детстве полиомиелите) оказались ужасными – Скаррона разбил почти полный паралич – он сохранил лишь речь и возможность еле-еле шевелить пальцами рук, которыми он писал с помощью специальных приспособлений. Его искривило буквой Z: колени были прижаты к животу, голова склонена к правому плечу. И почти постоянные нечеловеческие боли, которые не заглушал даже опиум, к коему Скаррон иногда прибегал. И при всем при этом он остался добрым человеком, сохранил чувство юмора и поскольку был не столько богат, сколько беден, то непрестанно трудился на ниве литературы.

Именно Скаррон первым обратил внимание на тяжкую жизнь Франсуазы и предложил вносить некие суммы г-же де Нейян, дабы девушка могла со временем уйти в монастырь (внесение при поступлении в монахини денежного вклада в монастырь гарантировало внимательное отношение и некоторые льготы адепту, без чего жизнь там могла оказаться чересчур тяжелой). Со временем, приглядываясь к Франсуазе, Скаррон увидел в ней не только затравленного человечка, но и характер: сдержанность, рассудительность. Кроме того, она была молода, симпатична (шатенка с черными глазами и смуглым лицом индианки), и больному просто было приятно находиться в ее обществе. К тому же он к ней привык и был уверен, что она оценит его благодеяние. Словом, он решил на ней жениться. И однажды он заявил ей: «Мадемуазель, я не желаю больше давать деньги на то, чтобы упрятать вас в монастырь». Франсуаза громко вскрикнула, не удержав, несмотря на всю свою сдержанность, отчаяние. «Да погодите же, – продолжил поспешно Скаррон, – я просто хочу на вас жениться: мои слуги выводят меня из терпения».

Итак, брачный союз был заключен. Шел 1652 год. Невесте было 16 лет, жениху – 42 года. Он говорил, что женился, дабы видеть людей, иначе, мол, никто бы его не навещал. Он шутил – его навещали охотно и без женитьбы. Франсуаза выразилась более прямо и более серьезно: «Я предпочла выйти за него, нежели уйти в монастырь». Монастырь был выходом из жизни с г-жой де Нейян, но девушке не особенно хотелось туда. Брак стал для нее наилучшим выходом.

Поль Скаррон. Неизвестный художник

В благодарность за предоставление подобного шанса остаться в миру и избегнуть гнета старухи Франсуаза стоически целых восемь лет – до смерти Скаррона в 1660 году – несла обязанности его сиделки, няньки, слуги, литературного секретаря. Она помогала его мыть, одевать, кормить, сидела с ним рядом целыми ночами, когда он испытывал приступы боли, принимала и развлекала его гостей.

Она жалела и уважала его за стойкость. Он ее уважал за ее терпение и любил. По-своему они были счастливы. И ни одна тучка за все годы брака не омрачила их небосвод. Скаррон лишь смеялся, когда доброхоты пытались раскрыть ему глаза на гипотетические вольности его супруги: он был уверен в Франсуазе. И не напрасно – все эти годы она была ему верна.

К ним приходили многие – здесь произошла первая встреча четы Скарронов с четой маркизов Монтенган.

Но все же, несмотря на все свои многочисленные знакомства, после смерти мужа ей пришлось удалиться в монастырь, ибо средств на существование у нее почти совсем не было: их приносила литературная деятельность Скаррона.

Правда, она не принимала никаких обетов, а лишь воспользовалась милостью церкви Св. Евстафия, к приходу которой она принадлежала. Ей дали комнату в Доме призрения женщин – не самую лучшую, под крышей, где и стала жить с одной-единственной служанкой. Первый период ее жизни кончился так же, как и начался – бедностью и практическим отсутствием всяких перспектив.

Осознание сего прискорбного факта заставило Франсуазу кардинально пересмотреть свою будущую жизненную дорогу. И хотя она отвергла любовь – дочь знаменитой мастерицы по части букетов Ла-Кардо, которая кошельком луидоров склоняла ее к прелестям лесбийской любви, – иные предложения в более привычном варианте она, замученная безденежьем и долголетним добровольным воздержанием, отвергнуть уже не имела сил.

Ее покровителями и дарителями стали маршал Пьер Виллар, трое братьев из рода маркиза Вилларю, маркиз Франсуа Беврон – старые знакомые по дому мужа, теперь явившие свои иные, также весьма приятные качества.