Блондинка

Норма Джин сбросила туфельки и бегала до тех пор, пока не порвала чулки в клочья. И все равно продолжала бегать, то бросаясь на мужчин, то вырываясь от них, потому что они все время хотели целоваться. И не только целоваться, они были возбуждены, словно два здоровых молодых зверя, и Норма Джин поддразнивала их, выворачивалась из их объятий и бежала быстро, насколько хватало сил. Босоногая, с растрепанными волосами, да она настоящий сорванец, а не роскошная блондинка-красавица. Она взвизгивала, хохотала и была совершенно счастлива. Она забыла о вечеринке в Бель-Эйр. Забыла о том, что от нее только что ушел любовник, ушел навеки из ее жизни, непреклонно повернувшись к ней спиной.

В горячке возбуждения ей вдруг начало казаться, что эти молодые принцы явились за ней в сиротский приют, освободили ее из заточения. Из этой тюрьмы, куда ее привезли подлые приемные родители, привезли и бросили. Она едва узнавала этих молодых людей. Нет, конечно, их имена она знала: Касс Чаплин и Эдди Джи Робинсон-младший. Презренные сыновья знаменитых отцов, принцы-изгои. Они сидели без гроша, но носили дорогую одежду. У них не было своего жилья, но жить они умудрялись стильно. Ходили слухи, что они непрерывно пьянствуют, принимают опасные наркотики. Но вы только посмотрите на них! Лучшие представители мужской части населения США, золотая молодежь! Касс Чаплин, Эдди Джи – они пришли за ней! Они любят ее! Ее, Норму Джин, которую презирали другие мужчины, использовали, а потом выбрасывали, точно грязную салфетку. Потом мужчины много раз пересказывали эту историю, и выходило так, что они без приглашения явились на вечеринку техасского мультимиллионера лишь с одной целью: забрать оттуда Норму Джин.

Тогда я не могла знать, что они сделают мою жизнь сносной. Терпимой. Что я смогу сыграть Розу и другие роли.

Один из них повалил ее на сырой холодный песок, твердый, словно слежавшаяся грязь. Она барахталась, боролась, хохотала. Красное платье порвалось, пояс и черные кружевные трусики перекрутились. Ветер раздувал волосы, глаза слезились, она почти ничего не видела. И тут Касс Чаплин начал целовать ее прямо в полуоткрытые от изумления губы – сперва нежно, потом все более страстно и яростно, с языком, как не целовал уже очень давно. Норма Джин обняла его за шею, отчаянно впилась пальцами, приникла всем телом. Эдди Джи опустился рядом на колени и начал возиться с ее трусиками. Наконец сорвал их и отбросил в сторону. Принялся ласкать ее сильными умелыми пальцами. Щекотать столь же умелым языком, целовать между ногами – ритмично, настойчиво, по нарастающей, в такт биению пульса. Норма Джин обняла его ногами за шею, подняла бедра, она уже была готова кончить. И тогда Эдди быстро и ловко, словно проделывал этот маневр много раз, изменил позу. Теперь он нависал над ней всем телом, а Касс нависал у нее над головой, и оба вошли в нее одновременно. Более тонкий пенис Касса – в рот, более толстый пенис Эдди – во влагалище. Заработал там, словно насос, напористо и энергично, и Норма Джин начала вскрикивать. О, никогда в жизни она так еще не кричала! Она кричала, словно от этого крика зависела ее жизнь, стискивала тела обоих любовников в пароксизме страсти. Над чем они потом сочувственно посмеялись.

При этом Касс демонстрировал оставшиеся на ягодицах трехдюймовые царапины, мелкие синяки и ссадины. Пародируя пляжного культуриста, он расхаживал перед ними голый. Эдди Джи хвастался сливовыми синяками на ягодицах и бедрах.

– Ты, похоже, заждалась нас, Норма?

– Ты, похоже, изголодалась по нам, Норма?

Да.

Роза. 1953

1

– Я рождена, чтобы сыграть Розу. Я родилась Розой.

2

То было время новых начинаний. Теперь она была Розой Лумис в «Ниагаре» – самом обсуждаемом фильме из тех, что сейчас снимали на Студии. И теперь она была Нормой, любовницей Касса Чаплина и Эдди Джи.

О чем прежде и подумать было нельзя!

Глэдис находилась в частной клинике. Я сделала это для самоуспокоения. Наверное, я не люблю ее. Нет, я люблю ее!

Она пробудилась от летаргии, как от подземного толчка. Земная кора в Южной Калифорнии была такой тонкой. Никогда еще не чувствовала она себя такой живой. С тех самых счастливых дней в школе в Ван-Найсе, когда стала звездой в команде девочек-бегуний и ее наградили приветственными криками, аплодисментами и серебряной медалью. Я сделала это только для того, чтобы знать: я нужна. Кому-то я необходима. Когда Касса Чаплина и Эдди Джи не было рядом, она мечтала о них; когда она не занималась любовью с Кассом и Эдди, она вспоминала, как они последний раз занимались любовью, а это могло быть всего лишь несколько часов назад, и все ее тело до сих пор трепетало от жара и чувственного наслаждения. Словно от шоковой терапии.