Блондинка

Высокий, около шести футов ростом, и вместе с тем компактно сложенный, унаследовавший от знаменитого отца крепкую мускулистую фигуру, мужчина с бледным, миловидным и капризным личиком избалованного ребенка, с мясистыми, всегда недовольно надутыми губами, созданными для любовных ласк. Не понимая, что делает, Норма Джин впилась в Эдди Джи. Обвила его руками, ногами, стройными бедрами в синяках и царапинах. В синяках и царапинах от любви. Уж больно изголодалась она по любви. И по теплому сладкому ощущению, что воздушным шаром раздувалось в нижней части живота. Вся она открывалась навстречу этому волшебному ощущению, она, которая всегда чувствовала себя такой зажатой. Там была запретная зона мыслей и чувств, мыслей, которые запрещено даже произносить вслух; именно там, внизу живота, находились потайные местечки, для которых недостаточно было названий «влагалище, чрево, матка». А неприличное название казалось карикатурным, придуманным врагами для осмеяния. Шар становился все больше. Спина Нормы Джин изогнулась, словно арбалет, и напрягалась все сильнее. Норма Джин извивалась на деревянном полу, мотая головой из стороны в сторону, глаза ее были закрыты.

Вот что любит Роза. Роза любит трахаться. Любит, чтобы ее трахали! Если, конечно, мужчина знает свое дело.

Норма Джин вскрикнула и непременно прокусила бы Эдди Джи нижнюю губу, но проницательный Эдди Джи, чувствуя, как все мышцы ее тела сокращаются, понимая, что она вот-вот кончит, и зная, сколь сильны бывают оргазмы у этой изголодавшейся девушки, поднял голову и избежал тем самым укуса.

Вообще-то, трахалась она неважно. Кажется, так толком и не разобралась, как это делается. Да и по части минета тоже была не очень; ты просто трахал ее в рот, и следует признать, то был совершенно прелестный, очень аппетитный рот, но ты все делал сам и для себя, вроде как дрочил. И это странно, если учесть, кто она была или кем вскорости станет: главным секс-символом двадцатого века! Да и другие говорили о ней примерно то же самое – что она просто лежала, как труп, скрестив руки на груди: сами разбирайтесь. Но с Кассом и со мной все было с точностью до наоборот – она так заводилась, просто с ума сходила! Нет, никакого ритма в том не было. Она даже призналась нам, что в детстве никогда не занималась мастурбацией (пришлось нам ее научить!). Может, поэтому она так любила пялиться в зеркало на свое роскошное тело, словно оно ей не принадлежало, и она ни черта не умела им пользоваться. Смешно!.. Когда у Нормы Джин был оргазм, она напоминала толпу, которая ломится к выходу. Когда все вопят и отпихивают друг друга от двери.

Когда час спустя Касс потыкал их ногой, оба очнулись от полуобморочного сна, Норма Джин уже забыла, что собиралась спросить у Эдди Джи о лаймово-зеленом «кадиллаке». А ведь она хотела узнать что-то очень важное и вот теперь напрочь забыла что.

Касс смотрел на них и улыбался. А потом вздохнул.

– Вы, двое! Спят, как ангелочки! Похоже на скульптуру Лаокоона, но только змеи не душат мальчиков, а трахаются с ними. И после все засыпают, сплетаясь в объятиях. И именно по этой причине становятся бессмертными!

Под засаленным кожаным чехлом на заднем сиденье нового автомобиля Норма Джин обнаружит россыпь мелких темных пятнышек, похожих на липкие капли дождя. Кровь? Под грязным пластиковым ковриком на полу Норма Джин найдет конверт из плотной желтой бумаги, а в нем – унции четыре белого мелкозернистого порошка. Опиум?..

Она слизнула несколько гранул. Никакого вкуса.

Когда она показала свою находку Эдди Джи, тот вырвал конверт у нее из рук. Подмигнул ей и сказал:

– Спасибо, Норма! Пусть это будет нашей тайной.

5

– Мне кажется, у Розы был ребенок. И этот ребенок умер.