Блондинка

Иногда красивые парни, Касс Чаплин и Эдди Джи, заезжали на Студию посмотреть, как дела у Нормы Джин на площадке. Привозили «Розе» красную розу на длинном черенке. Если у Нормы Джин был перерыв и позволяли обстоятельства, вся троица запиралась в ее гримерке, чтобы побыть наедине. (А если обстоятельства были не идеальны, что ж – какая разница?)

У нее был стеклянный взгляд, словно она только что трахалась. И еще этот исходивший от нее запах. Ошибиться невозможно. Это была Роза!

3

Теперь, когда в жизни ее не стало В., энергия била ключом.

Теперь, когда в жизни ее стало одной ложной надеждой меньше.

– Мне всего-то и надо знать, что реальность, а что – нет. Что есть правда. Я никогда уже не позволю лгать себе.

Время выбрано не идеально, но такое было вполне характерно для ее жизни. Жизнь набирала скорость, но вращалась при этом по замкнутому кругу: встречи, телефонные звонки, интервью и новые встречи. Зачастую «Мэрилин Монро» не являлась на них или опаздывала на несколько часов. Прибегала, запыхавшись, и бормотала извинения; однако за неделю до начала съемок «Ниагары» она позволила уговорить себя переехать в новую квартиру, более светлую и просторную, чем прежняя. Находилась она в красивом здании в мексиканском стиле неподалеку от бульвара Беверли. По сравнению с предыдущим районом то было ощутимое движение вверх. Хотя на самом деле Норма Джин не могла позволить себе более дорогую квартиру. (Куда только девалась зарплата? Иногда она даже задерживала чек для лейквудской лечебницы на несколько недель.) Ей пришлось взять денег в долг, чтобы оплатить аренду и купить новую мебель, но она все же переехала – по настоянию своих любовников. Эдди Джи сказал:

– «Мэрилин» собирается стать звездой. «Мэрилин» заслуживает лучшего жилища, чем это.

Касс презрительно принюхался:

– Это жилище! Знаешь, чем здесь пахнет? Старой, давно протухшей любовью. Этим запахом пропитались все простыни. Нет на свете более противного запаха, чем запах старой, давно протухшей любви!

Когда Касс и Эдди Джи оставались на ночь в старой квартире Нормы Джин, всем троим приходилось ютиться, словно щенкам, на узкой медной кровати из Армии спасения. Мужчины открывали все окна, чтобы был свежий воздух, и отказывались опускать жалюзи. Пусть хоть весь мир на них глазеет, какая им разница? Оба они, и Касс, и Эдди Джи, с раннего детства были актерами, привыкли быть у всех на виду и не обращали особенного внимания на сторонних наблюдателей. Оба хвастались, что снимались в порнофильмах еще подростками.

– Просто ради интереса, – говорил Касс, – не из-за денег же!

Эдди Джи подмигнул Норме Джин:

– Лично я был не против подзаработать. Да и сейчас не против.

Норма Джин не знала, верить этим байкам или нет. Молодые люди были бесстыжими лжецами. Но почти любую свою ложь они приправляли правдой, как сладкий десерт приправляют цианистым калием. Делали так, что ты и верила им, и одновременно не верила. (Какие истории рассказывали они о своих знаменитых отцах! Точно братья-соперники соревновались между собой, стараясь шокировать Норму Джин. Кто из отцов был чудовищнее: печальный Маленький Бродяга или крутой парень, Маленький Цезарь?) Но все было именно так. Мужчины расхаживали по квартире Нормы Джин голые, невинные и рассеянные, как избалованные дети. Касс заявлял, что дело тут не в неряшливости или небрежности, но в принципе.

– Тело человека создано для того, чтобы его видели. Им следует восхищаться, его положено вожделеть. А не прятать, как безобразную гноящуюся рану.

Эдди Джи, более тщеславный из этих двоих – наверное, потому, что был моложе, – говорил:

– Ну, это как сказать. На свете полно людей с безобразными телами. Которые лучше прятать, как гнойную рану… К тебе это не относится, Касси. Да и ко мне тоже. И уж конечно, не относится к нашей любимой девочке Норме.

Норма Джин словно вернулась в детство, вновь обрела своего Волшебного Друга. Волшебный Друг в Зеркале был куда красивее без одежды, и это был секрет Нормы Джин.

Однажды вечером она рассказала Кассу и Эдди Джи о своем Волшебном Друге. Эдди расхохотался и заметил:

– Ну прямо как я! Я тоже любил смотреть на себя в зеркало, даже в туалет его приносил и там любовался. Выделывал перед зеркалом разные штуки, и мне казалось, что слышу аплодисменты, шквал аплодисментов!

Касс мрачно заметил:

– Наш дом был под злыми чарами. Все волшебство исходило от отца, Чаплина. Великий человек всегда притягивает к себе волшебство, как громоотвод притягивает молнию. Другим ничего не остается.