Блондинка

Находясь в объятиях этих молодых людей, в сплетении их гибких, покрытых пушком рук, она впадала в сладостный эротический ступор, словно младенец, насытившийся материнским молоком. Думая о будущем не больше, чем о нем думает младенец, Норма Джин мягко проваливалась в сон, и в этом сне видела, как блаженствует в объятиях любовников. Раз случилось, значит так тому и быть. В душе она хотела ребенка – отцами будут и Касс, и Эдди Джи. Но разум подсказывал, что это будет ошибкой.

Такую же ошибку допустила Глэдис, когда завела еще одну дочь.

Она репетировала звонок Кассу и Эдди Джи:

– Знаете что, у меня хорошие новости! Касс, Эдди, вы будете отцами!

Молчание! А это выражение на их лицах!.. Норма Джин даже засмеялась, она представила любовников так отчетливо, словно они были в одной с ней комнате.

Разумеется, она не была беременна.

Как в злой сказке, где истинные желания не исполняются. Исполняются лишь фальшивые. И если ты по-настоящему мечтаешь о ребенке, забеременеть не так-то просто.

Во время съемок сцены, в которой «Розу Лумис» везут в морг на опознание трупа утонувшего мужа, но вместо него показывают тело утонувшего любовника и она падает в обморок, у Нормы Джин пошла кровь. Жестокая шутка судьбы! «Роза Лумис» была в такой узкой юбке, что едва могла ходить на высоких каблуках. Тонкая талия была перехвачена тугим поясом. И вот «Роза Лумис», в кружевных трусиках, которых считай что и нет, начинает заливаться кровью. Теряет сознание почти по-настоящему. Ее даже пришлось вести к машине под руки.

Норма Джин провела в постели три мучительных дня. Из нее выходили отвратительные сгустки дурнопахнущей крови, голова раскалывалась от боли, в глазах темнело. То было наказание «Розе»! Студийный терапевт исправно и щедро снабжал ее таблетками кодеина. «И никакого спиртного, хорошо?» Врачи, работавшие на Студии, славились своей небрежностью, расхлябанностью, полным равнодушием к здоровью пациента за пределами съемочной площадки. Пока Норма Джин была в постели, снимали эпизоды «Ниагары», где не участвовала «Роза». До нее стали доходить слухи, что без «Розы» съемки стали пустыми, скучными, неудачными. Впервые за все время Норма Джин поняла, что именно она является ключевой фигурой фильма. Она, а не Джозеф Коттен. И уж определенно не Джин Питерс. Впервые за все время она задумалась над тем, сколько платят другим ведущим актерам.

В мотеле «Старлайт» Норма Джин читала Нижинского, а также «Мою жизнь в искусстве» Станиславского – эту книгу подарил ей перед отъездом Касс Чаплин. Дорогая книга в твердой обложке и с пометками, сделанными рукой Касса. Читала она также «Настольную книгу актера и жизнь актера»; читала «Толкование сновидений» Фрейда – произведение, навевавшее на нее сон, настолько безапелляционным и скучным оно оказалось, нудным, будто метроном. Но разве Фрейд не был великим гением? Как Эйнштейн или Дарвин? Отто Оси почтительно отзывался о Фрейде, и И. Э. Шинн – тоже. Добрая половина высшего голливудского общества ходила «на терапию». Фрейд считал, что сны – «это вернейшая дорога к бессознательному», и Норме Джин очень хотелось пройти этой дорогой, чтобы научиться контролировать свои нестабильные эмоции. С тем чтобы я могла освободиться не от любви, но от потребности в любви. С тем чтобы могла наконец освободиться от желания умереть, если меня не любят.

Она читала «Смерть Ивана Ильича» Толстого, на чтение которой у «Розы Лумис» просто не хватило бы терпения. Чтобы я научилась смотреть в лицо смерти. Не Роза, а я.

Говорят, что X., потерявший всякое терпение и отчаявшийся, самолично заехал за Мэрилин Монро, чтобы отвезти ее на съемки, поскольку она не явилась на площадку после нескольких вызовов по телефону. Вошел в номер и увидел Норму Джин в тесно облегающем платье и ярком макияже для кульминационной сцены, гибели Розы от рук мстительного мужа. Она смотрела на X. в зеркало и словно его не узнавала. Словно на секунду увидела в зеркале не X., а свою смерть. Странная кривая улыбка, тихий смешок. Может, дело в том, что она оплакивала ужасную смерть Ивана Ильича? Смерть литературного героя девятнадцатого века, русского чиновника, который, если разобраться, вовсе не был ни хорошим, ни достойным человеком. На нарумяненной щеке была чернильная полоска расплывшейся туши. Норма Джин торопливо и виновато сказала:

– Иду, уже иду! Роза г-готова умереть.

9