Блондинка

– «Рыбкой» мы называем любую женщину. Та же липкая слизь, тот же характерный запах. Рыба, она склизкая. Рыба, пусть даже она мужского пола, а не женского, особенно выпотрошенная, очень напоминает женщину. Ну, ты поняла, в каком смысле. И не обижайся. Ничего личного.)

Норма Джин, однако, знала: сила ее в том, что она Женщина. Как «Мэрилин Монро» или «Роза Лумис». Обе они были Женщинами.

Без нас у них бы не было детей. Не было бы сыновей.

Без нас, Женщин, миру пришел бы конец.

Она снова набирала один из голливудских номеров.

Уже который раз за вечер. За ночь. А кстати, сколько сейчас в Лос-Анджелесе? На три часа больше или меньше? Она никак не могла сообразить.

– Здесь у нас час ночи, стало быть, там десять вечера? Или одиннадцать?

Она с удвоенной энергией принялась набирать номер своей новой, еще толком не обставленной квартиры неподалеку от бульвара Беверли. И на этот раз трубку сняли.

– Алло? – Голос был женский и совсем молодой.

Близнецы

Встреча! Вот они, ждут свою любимую у выхода. Рейс «Континентал эрлайнс», Лос-Анджелесский международный аэропорт. Оба одеты стильно – блейзеры, жилеты, аскотские галстуки, шелковые рубашки с крупными блестящими запонками, одинаковые фетровые шляпы. Смуглый молодой человек с густыми черными волосами, знаменитым чаплиновским скорбно-страстным взглядом больших темных глаз и темными же усиками. А рядом – второй молодой человек, повыше ростом и более плотного телосложения, с дерзким и в то же время несколько женоподобным лицом Эдварда Джи Робинсона, с мясистыми чувственными губами и страстным взглядом. Похожий на Чаплина мужчина держал в руках полдюжины белых роз на длинных черенках, а у похожего на Робинсона молодого человека было полдюжины алых роз, тоже на длинных черенках.

Когда среди пассажиров, выходивших из самолета, появилась молодая блондинка в темных очках, блестящем белом костюме, изрядно помятом после долгого перелета, и широкополой соломенной шляпе, скрывавшей ее волосы, похожие на сахарную вату, нарядные молодые люди уставились на нее, словно не узнавая.

– В чем дело? Вы что, м-меня не узнаете?

Норма Джин умудрилась придать напряженному моменту изящество и легкость музыкальной комедии. Таков был ее дар, умение импровизировать в безнадежной ситуации. Она весело рассмеялась и одарила встречающих улыбкой на миллион долларов. А потом помахала рукой перед носом у молодых людей, как будто пробуждая их от спячки.

– Нор-ма!

На глазах у остальных пассажиров молодые люди бросились обнимать Норму Джин. Эдди Джи так крепко стиснул ее в объятиях, что оторвал от земли, едва не переломал ребра. Затем Касс с вкрадчивой грацией танцора обнял ее и впился в губы жадным влажным поцелуем.

Интересно, кто они такие? Актеры? Манекенщики из дома моды? И лица такие знакомые.

– О Касс

!..

Норма Джин зарыдала, зарывшись лицом в белые розы.

Но тут вмешался Эдди Джи, снова шагнул к ней, снова обнял и стал жадно целовать в губы:

– Моя очередь!

Норма Джин, растерявшись, забыла ответить поцелуем на поцелуй, даже глаза закрыть забыла. Она едва переводила дух. Столько роз! Некоторые упали на землю. Она очень испугалась во время посадки, когда самолет, дрожа и подпрыгивая, мчался к взлетной полосе сквозь непроглядный зловонный смог, а эта встреча напугала ее еще больше. Касс был растроган и заглядывал ей в глаза:

– Норма, просто ты… ну, такая красивая…

Эдди Джи сверкал легкой мальчишеской улыбкой. Иногда он заставлял своих дружков покатываться со смеху, пародируя Маленького Цезаря, теперь же бессознательно изображал своего знаменитого отца, усмехался, цедил слова уголком рта. Так Эдди Джи вел себя, когда не хотел выдавать смущения.

– Да! Точно! Мы уж почти и забыли! Какая она красотка, наша «Мэрилин»!

Оба рассмеялись. Норма Джин неуверенно присоединилась к ним.

Как же они изменились, Касс и Эдди Джи! Норма Джин их едва узнавала.

И дело не только в стильной одежде. (Может, у них завелся новый дружок, очередной щедрый «благодетель»? Один из так называемых «истосковавшихся по любви стариканов», устоять перед такими они никогда не могли?) Касс отпустил волосы, теперь они казались гуще и кудрявее прежнего. Начал отращивать черные шелковистые усики – точь-в-точь как у Маленького Бродяги, и ты, лишь приглядевшись, понимал, что перед тобой не сам Чарли Чаплин. Эдди Джи был взвинчен и возбужден сверх всякой меры (сейчас он сидел на дексамиле, предпочитал его бензедрину «во всех отношениях» и уверял, что он не вызывает привыкания). Черные глаза его сверкали, хотя веки были припухшие, а в левом глазу, очевидно, лопнул капилляр, и белок был подернут кружевной кровавой сеткой.

– Нор-ма! Добро пожаловать домой, в Лос-Анджелес.

– Господи, как же мы по тебе скучали! Больше не бросай нас, обещаешь?

Норма Джин с трудом удерживала в руках колючие розы, а Касс и Эдди Джи шли рядом, возбужденно болтали и смеялись. Строили планы на сегодняшний вечер. Планы на завтрашний. А сколько шума по поводу «Ниагары»!