Блондинка

Норма Джин почувствовала острую боль в животе. Младенец был возмущен. Но его сон никто не потревожит, ибо Норма Джин по большей части чувствовала лишь облегчение. Она со смехом сказала:

– Если на съемки картины уйдет двенадцать недель, я получу восемнадцать тысяч долларов. А Джейн получит сто? У «Мэрилин Монро» должно быть чувство собственного достоинства, вам не кажется? Это просто оскорбительно! Мы с Джейн Расселл ходили в одну и ту же ван-найсскую школу. Она была на год старше и получала больше ролей в школьных спектаклях, чем я, но мы всегда дружили. Ей будет за меня неловко! – Норма Джин замолчала. Она говорила торопливо, хоть и не была расстроена, и голос ее звучал сердито. – Я… я вешаю трубку. До свидания.

– Но, Мэрилин, погоди…

– К черту Мэрилин! Ее здесь нет

.

Тем же утром ей позвонили из Лейквуда. Срочные новости. Глэдис Мортенсен пропала!

Выскользнула ночью из своей палаты, а потом из больницы. А потом – к такому выводу пришли неохотно и лишь после тщательных поисков – и с больничной территории. Не может ли Норма Джин поскорее приехать?

– О да. Да, конечно.

Она никому ничего не скажет. Ни своему агенту, ни Кассу Чаплину, ни Эдди Джи. Я хотела их прикрыть. Это моя боль, больше ничья. К тому же она боялась увидеть полное отсутствие интереса в глазах любовников – так бывало всякий раз, когда она, даже опуская подробности, говорила о больной матери. («У нас у всех больные матери, – пренебрежительно заметил Касс. – Я не буду доставать тебя рассказами о моей, а ты помалкивай о своей. Договорились?»)

Норма Джин быстро оделась, схватила одну из соломенных шляп Эдди Джи с широкими полями, взяла очки с темными стеклами. Подумала, но все же решила не брать голубоватую таблетку бензедрина из запасов Касса в ванной. Теперь она спала хорошо, по шесть часов кряду, спокойным глубоким сном, потому что беременность пошла ей на пользу, как уверял врач и лучезарно улыбался, точно будущий отец. Он так сиял, что Норма Джин начала беспокоиться, не узнал ли он ее. А если узнал, то не станет ли еще, чего доброго, сделав анестезию, фотографировать ее при родах?

Она села в машину и поехала в Лейквуд в плотном потоке утреннего движения. Она очень беспокоилась о Глэдис. Вдруг Глэдис что-то с собой сделала? Она как-то узнала о ребенке. Неужели такое возможно? Она понимала, что Глэдис надо беречь, что не стоит делиться с ней сомнениями, тревожными мыслями и страхами, ведь она уже не маленькая девочка, а Глэдис – не могущественная и всезнающая мать. И все же она могла как-то узнать. Потому и сбежала.

По дороге в Лейквуд Норма Джин проехала один, два, три кинотеатра, где показывали «Ниагару». На каждом из трех тентов была МЭРИЛИН МОНРО с блестящей белой кожей, в красном платье с глубоким вырезом, едва скрывающим пышную грудь. МЭРИЛИН МОНРО соблазнительно улыбалась, разомкнув блестящие сексуальные губы, на которые Норме Джин было стыдно смотреть.

Принцесса-Блондинка! Раньше Норме Джин и в голову не приходило, что Принцесса-Блондинка способна одновременно насмехаться над своими поклонниками и очаровывать их. Она была красавица, а остальные – совершенно обычные люди. Она была источником эмоций, а остальные – всего лишь их рабами. Где же тот Темный Принц, который будет ее достоин?

Да, я горжусь! Это следует признать. Я много и упорно работала и буду работать еще упорнее.

Эта женщина на афише – не я. Она – результат моего труда. И я заслужила свое счастье.

Я заслужила ребенка. Пришел мой час!

Когда Норма Джин приехала в частную клинику в Лейквуде, оказалось, что таинственно пропавшая Глэдис уже нашлась. Она спала на скамье в католической церкви, в трех милях от клиники, на оживленном бульваре Бельфлауэр. Она была растеряна и не понимала, где находится, однако не оказала сопротивления полицейским и позволила отвести себя в больницу. Увидев Глэдис, Норма Джин расплакалась и обняла мать. От матери пахло влажным пеплом, промокшей одеждой и мочой.

– Но ведь мама даже не католичка! С какой стати она отправилась в эту церковь?

Директор психиатрической клиники в Лейквуде рассыпался в извинениях. Обращался к Норме Джин осторожно: «Мисс Бейкер». (Информация о том, что Глэдис Мортенсен является матерью киноактрисы, была строго конфиденциальна. «Не выдавайте меня!» – умоляла Норма Джин.) Директор уверял, что присутствие всех пациентов в палатах проверяют ежевечерне ровно в девять; окна и двери в палатах запираются; охрана дежурит круглосуточно. Норма Джин поспешила заметить:

– Ах, что вы! Я ничуть не сержусь. Я очень благодарна, что мать в безопасности.