Блондинка

Ивет была секретаршей мистера Зет. Норма Джин вспомнила ее. Вспомнила то постыдное утро, когда вышла из Птичника. Ох, как давно это было! Еще до того, как Норме Джин дали имя. То невинное время казалось таким далеким, что теперь она даже не могла толком вспомнить девушку, которой была, и даже застывшие чучела птиц в Птичнике казались ей нереальными, хотя она видела их, рассматривала, слышала их жалобные крики, крики боли и страха. Казалось, это произошло с кем-то другим, или было в фильме, но в каком? Это мог сказать разве что только Касс Чаплин. Кажется, в фильме Д. У. Гриффита?

Тогда Ивет отвела взгляд, в котором читались жалость и презрение. Дамская комната вон там.

Ивет сняла трубку. Она говорила с сочувствием, но сухо, и по голосу казалась старше, чем предполагала Норма Джин. Ивет называла ее «Мэрилин». Почему бы и нет? Ведь на Студии она была Мэрилин. В титрах она была Мэрилин. В мире, который вращался так быстро, что казался вечностью, она была Мэрилин.

– Мэрилин? – говорила Ивет. – Я все устрою. И составлю вам компанию. Договоримся на завтра. Утром, ровно в восемь, я за вами заеду. Это в нескольких милях от Уилшира. Нормальная клиника, никаких подпольных штучек, ничего опасного. Врач очень уважаемый. Ему ассистирует медсестра. Надолго вы там не задержитесь. Но если хотите, можете пробыть весь день. Поспать, отдохнуть. Вам дадут наркоз. Вы ничего не почувствуете. Вернее, что-то почувствуете, но только когда действие наркоза кончится. Но лишь физически, и это тоже ненадолго. Поверьте, самочувствие у вас будет великолепное. Вы меня слушаете, Мэрилин?

– Д-да.

– Тогда я заеду за вами завтра утром, ровно в восемь. Если что-то изменится, перезвоню.

Она не перезвонила.

Бывший Спортсмен и Блондинка-Актриса: свидание

Однажды ты будешь думать, что играешь, но вдруг увидишь свое самое истинное «я».

«Парадокс актерского мастерства»

Бывший Спортсмен пригласил Блондинку-Актрису отужинать с ним в стейк-хаусе «Вилларс» в Беверли-Хиллз. То было первое их свидание. Они ужинали с 20:10 до 23:00 вечера. Над столиком был рассеян приятный золотистый свет.

Блистательную пару разглядывали в зеркалах другие посетители «Вилларса», одного из самых престижных ресторанов Беверли-Хиллз. Не хотели пялиться напрямую. Было замечено, что Бывший Спортсмен, известный своей неразговорчивостью, равно как и замечательным умением играть в бейсбол, вначале говорил совсем мало, но общался с помощью взглядов. Взгляды у него были пламенные, итальянские, а глаза черные. По-лошадиному красивое лицо было тщательно выбрито и выглядело удивительно молодо для его лет. Волосы, еще почти черные, но начавшие редеть на висках, в зеркалах казались густыми и не тронутыми сединой. Подобно банкиру или адвокату, он был одет в темно-синий в мелкую полоску костюм, накрахмаленную белую рубашку и начищенные до ослепительного блеска черные кожаные туфли. Галстук был шелковый, ярко-синий, с крошечными бледно-желтыми бейсбольными битами. Обращаясь к официанту, делая заказ за обоих, он говорил странным размеренным голосом. Она будет… и Я буду… Она будет

… и Я буду… Она будет… и Я буду…

Блондинка-Актриса была невероятно хороша собой, но заметно нервничала. Прямо как инженю при первом выходе на сцену. Временами она так волновалась, что ее отражение в зеркалах начинало дрожать и становилось затуманенным, словно облачко пара, и тогда мы не могли ее разглядеть. Иногда она полностью исчезала! А иногда, когда смеялась, ее красные губы сверкали так, что, кроме них, мы ничего не видели. Не рот, а манда. Вот в чем ее секрет. Неужели она так тупа, что ничего не понимает? Некоторые наблюдатели в «Вилларсе» сделали вывод, что Блондинка-Актриса выглядит «в точности» как на своих фотографиях; другим же показалось, что между ней и ее снимками «нет ничего общего». Блондинка-Актриса надела – должно быть, специально, для сюрприза – не свое «фирменное» платье с глубоким вырезом, ярко-алое, ослепительно-белое или абсолютно черное. Нет, она надела пастельно-розовое платье для коктейля из шерсти с шелком. С девчачьей плиссированной юбочкой и расшитым жемчужинами лифом, а также высоким, плотно облегающим шею воротом, который она бессознательно теребила наманикюренными ноготками. Над левой грудью была приколота сливочно-белая гардения, как у школьной выпускницы. Иногда Блондинка-Актриса робко улыбалась Бывшему Спортсмену и нюхала цветок.

Как это мило! Огромное вам спасибо! Гардении – мои любимые цветы.