Блондинка

В поездке по лагерям Блондинку-Актрису должен был сопровождать репортер из журнала «Звезды и полосы» в чине капрала. В главной статье номера он рассказал, как Блондинка-Актриса удивила всех в вертолете – в особенности пилота! Вежливо попросила пролететь перед посадкой над лагерем, и пониже, пожалуйста, чтобы она могла помахать рукой солдатам. Короче, пилот летит над лагерем, совсем низко, а она прижалась лицом к стеклу и радостно, как девочка, машет парням на земле. Они смотрят на вертолет и видят, кто в нем прилетел. (Само собой, все в лагере знали, что к ним рано или поздно привезут саму Мэрилин Монро. Не знали только, когда именно.)

Пожалуйста, нельзя ли еще раз, воркует Блондинка-Актриса, и пилот хохочет, как мальчишка, разворачивает вертушку и снова летит над лагерем, словно маятник. Ветер жуткий, машину трясет, а Блондинка-Актриса снова машет солдатам, и на этот раз солдат внизу уже больше, и они машут в ответ, орут что-то и бегут за вертолетом, словно полоумные дети. Мы такие думаем: ну все, садиться пора, но тут Блондинка-Актриса удивила нас еще сильнее. Говорит:

Давайте устроим им сюрприз, а? Откроем дверь, я высунусь, а вы будете меня держать. Мы ушам своим не поверили: ишь чего удумала эта роскошная дура-баба! Но она стояла на своем, вбила себе в голову, что ей непременно надо сделать этот трюк, прямо как в кино. Мол, уже видит, как оно будет смотреться с земли, на фоне то неба, то пейзажа. Ну и сцена, конечно, рисковая: саспенс, все дела.

В общем, она ложится на пол вертушки и велит, чтобы мы держали ее за ноги. И внезапно все мы очутились в этом фильме. Приоткрыли дверь, в нее вихрем ворвался ветер, но Мэрилин хоть бы хны. Даже кепку сняла, чтоб все видели, кто прилетел! Высовывается, значит, из двери и едва не срывается вниз, но ничуть не пугается, смеется над нами, потому что мы со страху чуть не обосрались. Держим ее за ноги так крепко, что потом наверняка будут синяки. Ей, наверное, больно, еще и ледяной ветер треплет ей волосы как сумасшедший, но пилот делает, что сказано, – к тому времени он тоже решил, как она и все мы, что чему быть, того не миновать.

Болтаемся мы над лагерем, Мэрилин Монро свесилась с борта, и машет парням, и посылает им воздушные поцелуи, и кричит: О! Я люблю вас, американские джи-ай!

Причем кричит не один раз, не два, а трижды. Трижды, прикиньте?! К тому времени все повыбежали из палаток: офицеры, начальник лагеря, все до единого! Ребята с кухонного наряда, раненые из лазарета в пижамах, из отхожих мест бегут, на бегу штаны застегивают. И все орут: «Мэрилин! Мэрилин!» Лезут на крыши, на цистерны с водой. Некоторые падают, ломают себе руки-ноги, дубины стоеросовые. Один раненый поскользнулся, и его затоптали насмерть. Словом, массовка. Как будто обезьяны в зоопарке ломанулись на кормежку. Самые отчаянные выбежали на взлетную полосу, и военной полиции пришлось отгонять их дубинками.

Вертушка приземлилась, из нее выбралась Мэрилин Монро в нашем сопровождении. У нас был такой вид, словно нас током шарахнуло и мы от этого только в восторге. У Мэрилин от холода побелели щеки и нос, глаза у нее были стеклянные, синие-синие, ресницы длинные, а волосы взъерошенные. Волос такого цвета мы сроду не видели, ну, разве что в кино, даже не верилось, что они у нее настоящие, но они были настоящие. А в глазах у нее стояли слезы, и она кричала: О! О! Это самый счастливый д-день в моей жизни! Не останови мы ее вовремя, она бы бросилась пожимать ребятам руки, а они все к ней тянулись, бросилась бы целовать и обнимать всех подряд, словно она их любимая, прилетела к ним из родных мест. Да эта толпа на куски бы ее разорвала, чисто из любви. Вырвала бы растрепанные кудри по волоску, потому что от любви к Мэрилин все с ума сходили. Так что пришлось ее держать. Она не вырывалась, только сказала, как будто изрекла пронявшую ее дзен-истину: Это счастливейший день в моей жизни! О, спасибо!

И ясно было, что она ничуть не кривит душой.

Американская богиня любви у входа в метро

Нью-Йорк. 1954

– О-о-о-о!..

Девушка с роскошным телом в расцвете красоты. В летнем платье из креп-жоржета цвета слоновой кости и с завышенной талией, отчего мягкие складки собираются на высокой груди. Она стояла, широко расставив босые ноги, на вентиляционной решетке нью-йоркского метро. Голова с белокурыми волосами восторженно откинута назад, воздух из вентиляции вздымает широкую юбку, и под ней видны белые хлопковые трусики. Белый хло́пок! Воздушное летнее платье плывет в воздухе, словно по волшебству. Само это платье – волшебство. Без него была бы не девушка, а кусок сырого мяса, выставленный на всеобщее обозрение.

Она-то об этом не думала! Кто угодно, только не она.