Блондинка

Аромат гардений был сокрушительным. У нее заслезились глаза. Она почувствовала приступ тошноты.

Ей хотелось думать, что цветы прислал Драматург, что возлюбленный умолял простить его. Но в глубине души она знала: это не так.

Цветы, конечно же, от Темного Принца. Ее любовника, так и не сумевшего заняться с ней любовью.

На карточке в форме сердечка было выведено красными чернилами:

АНГЕЛ

ЕСЛИ СУЖДЕНО ВЫЖИТЬ ЛИШЬ ОДНОМУ ИЗ НАС,

НАДЕЮСЬ, ЭТО БУДЕШЬ ТЫ

Твой друг Карло

«Танцующие в ночи»

Старое изодранное пальто на вешалке, вот он кто. Господи, он уже стал себя презирать!

Однако, сжав в кулаки руки в перчатках, он вглядывается в даль. Кругом пушистый, только что выпавший снег. А там, вдалеке, как в музыкальной комедии, где все ускорено – цвет, звук, движения, – кружится на льду Блондинка-Актриса, катается на коньках с молодым актером из Нью-Йоркской театральной труппы. Если уж быть точнее – с тем самым актером, который играл Исаака. Его Исаак катается на коньках с его Магдой. Душераздирающее зрелище, почти невыносимое.

Что, если они поцелуются? А он увидит?

Еще и эти слухи, о ней и Марлоне Брандо. Об этом даже думать нельзя.

У нее было столько мужчин. Она была у стольких мужчин.

От общих знакомых Драматург узнал, что Блондинка-Актриса скоро уезжает из Нью-Йорка в Лос-Анджелес. После интенсивной подготовки в труппе она вернется к карьере киноактрисы. Но не на старых условиях. Студия не только простила Мэрилин Монро, но и приняла многие ее требования. Это событие войдет в историю Голливуда. Мэрилин Монро, которую так долго презирали в киноиндустрии, победила Студию! Теперь она сама будет выбирать проект, сценарий, режиссера. Ставку ей подняли до 100 000 долларов за фильм. Почему? Потому что на ее место не нашлось другой блондинки, приносящей миллионы долларов и столь дешевой в эксплуатации.

Он не завидовал Блондинке-Актрисе, он желал ей только добра. Эта глубокая печаль в ее глазах. Как в глазах Магды тридцать лет назад. Этой печали он, ослепленный юношеской страстью, тогда не замечал.

На катке в Центральном парке среди пестро одетой публики всех возрастов каталась Блондинка-Актриса – в темных очках, белой шапочке из ангорки, глубоко натянутой на уши, чтобы не выбился ни один волосок, и с белым же ангоровым шарфом вокруг шеи. На коньках! А ведь она говорила, что ни разу в жизни не стояла на коньках, только бегала на роликах еще девчонкой, в Южной Калифорнии.

Там, откуда она родом, подмигнула Блондинка-Актриса, льда не бывает. Совсем.

Сразу видно, как неуверенно она стоит на коньках. А другие, опытные конькобежцы, лихо проносятся мимо. Голеностоп у нее слабоват, она едва держит равновесие. Но весело размахивает руками, смеется и щебечет. Вот пошатнулась, но кавалер ловко подхватывает ее, не дает упасть и обнимает за талию. Раз или два, несмотря на расторопность спутника, она тяжело шлепалась на лед, но лишь смеялась при этом, а спутник помогал ей встать на ноги. Она отряхивала зад и продолжала кататься. Другие кружили рядом, проносились мимо. Если и поглядывали на нее, то видели лишь хорошенькую белокожую девушку в очень темных очках и почти без косметики на лице. Или вообще без косметики. На ней были темные слаксы из какого-то теплого бархатистого материала и фиолетовый свитер простой вязки – Драматург раньше не видел этих вещей. Наряд довершали белые кожаные конькобежные ботинки на высокой шнуровке, взятые напрокат.

Хоть и новичок на льду, девушка тем не менее была наделена грацией прирожденной спортсменки или танцовщицы. Пластичное тело, а сколько энергии! То кривляется, чтобы скрыть неловкость, то изящно летит по льду рука об руку со спутником. Молодой человек был опытным конькобежцем, ноги длинные, крепкие, прекрасное чувство равновесия. Круглые очки в тонкой оправе придавали ему, как и Драматургу в его возрасте, вид интеллигентного юноши из приличной еврейской семьи, красивого мрачноватой меланхоличной красотой. Волосы темные, голова не покрыта, если не считать меховых наушников.

Была уже середина марта, но в Нью-Йорке стоял страшный холод. Небо было ослепительно-голубое, с северо-востока дул ледяной ветер.

Истерзанный любовью, Драматург смотрел во все глаза. Не мог оторваться. Был не в силах сидеть у себя в кабинете, за рабочим столом. Истомился, занемог от желания. (Но имеет ли он право вовлекать Блондинку-Актрису в свою жизнь? Его снова вызывали на допрос в Комиссию по расследованию антиамериканской деятельности; только это было скорее не расследование, а преследование, травля. Ему даже пришлось нанять адвоката, чей гонорар был эквивалентен сумме штрафа. Новый председатель Комиссии невзлюбил Драматурга, посмотрев спектакль по его пьесе, якобы «критикующий американское общество и капитализм». Было известно также, что в ФБР имеется «нелицеприятное» досье на Драматурга. Он был «одним из центров притяжения для нью-йоркских интеллектуалов левого толка».)