Блуждающая реальность

Подлинный человек – это тот из нас, кто инстинктивно понимает, чего делать не стоит, и к тому же действительно отказывается это делать. И будет стоек, даже если отказ принесет ужасные последствия и ему, и тем, кого он любит. На мой взгляд, это предельно героическая черта рядовых людей: они говорят «нет» тирану – и спокойно принимают последствия своего сопротивления. Деяния их обычно невелики и почти всегда незаметны, не отмечены в истории. Имен их не помнят – да подлинные люди и не ждут, что кто-то запомнит их имена. Как видите, у меня странный взгляд на подлинность: я вижу ее не в готовности совершать великие героические подвиги, а в спокойном упорстве, в тихом и кротком «нет». Коротко говоря, подлинный человек – тот, кто не позволяет принудить себя быть не тем, кто он есть.

Власть поддельных реальностей, рукотворных фейков, атакующих нас ныне со всех сторон, никогда не проникнет в сердце подлинного человека. Я смотрю, как дети смотрят телевизор, и поначалу опасаюсь того, чему он их научит, но потом понимаю: их невозможно ни испортить, ни уничтожить. Они смотрят, слушают, понимают; а потом – там и тогда, где и когда это необходимо – отвергают. Есть какая-то огромная и тайная сила в способности ребенка оставаться неуязвимым для обмана. У ребенка самый ясный взор, самая твердая рука. Торгаши и рекламщики тщетно пытаются купить лояльность этого маленького народца. Верно, производители хлопьев способны весь рынок завалить своим мусорным товаром; продавцы гамбургеров и хот-догов способны впарить детям тонны своей не реальной жратвы; но сердце ребенка глубоко в груди бьется спокойно и твердо, не в такт с рекламой. Нынешний ребенок распознает ложь быстрее самого проницательного взрослого двадцать лет назад. Если я хочу узнать, где правда, спрашиваю своих детей. Я обращаюсь к ним, а не они ко мне.

Однажды мой сын Кристофер – ему сейчас четыре года – играл в комнате, а рядом мы с его матерью, двое взрослых, обсуждали образ Иисуса в Синоптических Евангелиях[205]

. Вдруг Кристофер на секунду повернулся к нам и сказал: «Я рыбарь! Я рыбачу рыбов!» Он играл с металлическим фонариком, который кто-то мне подарил, но я никогда им не пользовался… и вдруг я заметил, что фонарик сделан в форме рыбы. Хотел бы я знать, что за мысли витали в этот миг в душе у моего мальчика и кто их туда всеял? Уж точно не продавцы хлопьев и толкачи сладостей! «Я рыбарь. Я рыбачу рыбов». Кристофер в четыре года безошибочно узнал знак, открывшийся мне только в сорок пять.

Время ускоряет свой бег. Куда оно мчится? Быть может, к тому финалу, о котором рассказали нам две тысячи лет назад. Быть может, это было не так давно; то, что протекло две тысячи лет – лишь иллюзия. Быть может, это было неделю назад или только сегодня утром. Быть может, время не только мчится все быстрее – оно движется к концу.

И если так, аттракционы в Диснейленде уже не будут такими, как прежде. Ибо, когда время окончится, птицы, львы и бегемоты в Диснейленде больше не будут подделками; в первый раз эти птицы запоют живыми голосами.

Благодарю за внимание.

Космогония и космология

(1978)

Поскольку наша реальность – не что иное, как проецируемое изображение, можно предположить, что эта проекция создается артефактом, компьютероподобной обучающей машиной, которая направляет, программирует и в целом контролирует нас, живущих в спроецированном мире и не подозревающих о ее существовании. Этот артефакт, который я называю «Зебра», «творит» (на самом деле лишь проецирует) нашу реальность как своего рода образ или отражение ее создателя, дабы создатель мог понять себя, рассмотрев себя со стороны. Иными словами, создателем (Якоб Бёме в 1616 году назвал его Urgrund[206]

) движет желание отыскать инструмент самопознания, самоизучения, получения объективного мнения, оценки и понимания собственной природы (это огромный живой организм, внутри себя – без зеркала – лишенный каких-либо качеств или аспектов; поэтому эмпирический мир необходим ему как отражение, в котором он сможет себя «увидеть»).

Он создает артефакт, проецирующий реальность (или демиурга, – см. у Платона и гностиков), который затем по команде проецирует первую стадию развития известного нам мира. Артефакт не сознает, что он артефакт: не ведает он и о существовании Urgrund (настолько, насколько артефакт способен это понять, Urgrund скорее не существует, чем существует) и воображает Богом, единственным реальным богом, самого себя.