Блуждающие души

Существует общепринятый образ того, как нужно горевать на виду у других: не слишком мало и не слишком много. Но часть скорби проходит за кулисами, та часть, которая предназначена только для нас самих и для умершего. И я подозреваю, что именно в этом уединении, вдали от толпы и осуждений, возможно найти утешение.

21

1981 – Лондон

Уровень безработицы рос; в Брикстоне, Ливерпуле, Бирмингеме и других городах страны происходили беспорядки. Йоркширский Потрошитель был пойман, Диана и Чарльз – помолвлены, а Джон Леннон – мертв.

Ань уже исполнилось девятнадцать лет, она повзрослела и за последний год приложила немало усилий, чтобы превратить квартиру 3Б в свой дом. Ей пришлось не один раз съездить в местную Армию спасения за парой подушек и пожелтевшей белой скатертью, а зеленая ваза, приобретенная еще в Соупли, занимала в доме почетное место.

Квартира дала Ань чувство свободы, которого так не хватало с тех пор, как она покинула Вьетнам. Вокруг больше не было забора с колючей проволокой, и можно было покидать территорию в любой момент, без надобности предупреждать каких-либо сотрудников о своем местонахождении. Это позволило ей снова почувствовать себя полноценной – гражданкой, чье пребывание в стране было легальным и не нуждалось в постоянном контроле. Ань начинала отстраняться от образа оборванной беженки, который нередко появлялся в газетах и на экране телевизора; завидев такое краем глаза, она тут же отворачивалась, не желая вспоминать, кем она была всего год назад; в ней поднималась смесь стыда и печали.

* * *

Она работала на швейной фабрике, куда устроилась благодаря знакомому Биани: тот услышал, что они набирают новых сотрудников. Фабрика находилась в Хакни, на другом конце города, и Ань вставала ни свет ни заря, стараясь не разбудить спящих братьев, добиралась на трех разных автобусах, после чего двадцать минут шла пешком. Темп работы был даже быстрее, чем на фабрике в Гонконге, часы – дольше, а помещение – холоднее. Но Ань нравилась монотонная работа, и теперь, освоившись, она могла позволить себе думать о разных посторонних вещах. На фабрике у нее появились друзья, вьетнамские рабочие, которые помогали советом – например, как починить засорившуюся раковину (залить ее кипятком), как подать заявление на получение статуса резидента (обязательно постричь братьев перед приемом в офисе) и как приготовить хороший суп кань кай чуа[23] (добавить немного сахара в бульон).

Там были и другие вьетнамцы, но они не казались особо дружелюбными – группа юношей сидела у входа, мимо которого Ань нужно было идти, чтобы попасть в свое здание, они курили и провожали ее взглядами. Дук и Ба жили в квартале неподалеку, и время от времени Ань оставляла братьев у них и отправлялась на встречу с Биань или друзьями с фабрики. Когда ей впервые пришлось объяснить братьям, куда она уходит, они были шокированы ее предательством, но на смену их гневу пришли печаль и страх.

– Мы еще ни разу не расставались с тех пор, как покинули Вунгтхэм, – объяснил Минь, пытаясь скрыть свое беспокойство насчет того, что ночью его могут оставить за старшего.

Отец говорил им: «Держитесь вместе, несмотря ни на что», – но не сообщил, когда истечет срок действия этой инструкции и когда наконец-то можно будет отделиться друг от друга. Несколько месяцев Ань не поддавалась уговорам своих друзей, всем этим «тебе нужно повеселиться», пока наконец не сдалась, хотя ее и переполняли чувство вины и мучения от мысли, что она бросила своих братьев. Ань спросила Ба, можно ли мальчикам остаться ночевать, и, конечно же, та согласилась со свойственной ей спокойной улыбкой, довольная перспективой оживленного вечера, который разбавит ее тихие дни. Когда Ань приводила братьев, на лестничной площадке вкусно пахло ужином – приготовленными на пару́ овощами или рыбой с имбирем и лемонграссом. Стоило Дуку отворить дверь, как мальчики ринулись в гостиную. Дук с гордостью показывал им свой кубик Рубика с одной завершенной стороной.

– Это я сам собрал, – сказал он, пока Тхань рассматривал кубик, а Минь сдерживал свою заинтересованность детской игрушкой. К этому времени они уже привыкли к ночному отсутствию сестры и даже начали получать удовольствие от смены обстановки и тем более от превосходной еды Ба. «Не то чтобы ты плохо готовишь, – объяснял Тхань сестре на следующее утро. – Просто она готовит очень хорошо».