Блуждающие души

Ань и Биань вместе с подругами собирались у кого-нибудь из них дома, по очереди принимая гостей, и проводили всю ночь за разговорами. Они обсуждали работу, братьев и сестер, принцессу Диану, парней из китайского ресторана рядом с фабрикой на Кингсленд-роуд, которые иногда приглашали их на свидания и угощали остатками лапши и риса. Соседи стучали в стены и просили их вести себя тише, и они, извинившись, понижали голос, пока снова не начинали говорить громко. Девушки красили друг другу ногти, выпивали бутылку вина, или две-три. И на следующее утро, когда Ань забирала своих братьев, ее голова гудела, и она пыталась заглушить это большим количеством кофе.

* * *

Чен, один из парней из ресторана, пригласил Ань сходить куда-нибудь в Ислингтоне, рядом с Хайбери Филдс. Она заказала джин с тоником, за который он заплатил, – впервые мужчина заплатил за нее. Весь вечер они болтали о том о сем: о его детстве в Кройдоне и подработке в ресторане отца, о бабушке и дедушке, иммигрировавших в Великобританию в 1960-х годах, чтобы стать сельхозрабочими. Когда Чен спросил:

– А что насчет твоей семьи? – сердце Ань сжалось, и она замолчала. Сделав глоток джина, она произнесла с улыбкой:

– Я перебралась сюда с братьями два года назад. Сначала мы были во Вьетнаме, потом немного пожили в Гонконге. – Не позволив ему хоть как-то отреагировать, она тут же закидала его вопросами: о Кройдоне, о ресторанах, о Китае – бывал ли он там и собирается ли поехать.

На следующее утро она проснулась с чувством вины. Ань не понимала, почему решила не упоминать о своей семье: из-за стыда за свое прошлое, из простого ханжества или из-за ящика Пандоры с эмоциями, который, как она была уверена, вскроется, стоит ей поделиться своей историей. Она боялась показаться безразличной, не хотела, чтобы ее страх приняли за равнодушие. Однако сегодня у Миня был день рождения, Ань нужно было испечь торт, и это должно было отвлечь ее от мечущихся мыслей.

* * *

Минь проснулся ближе к полудню, как раз когда Ань вернулась из магазина. Лицо – заспанное, волосы – неопрятные и жирные от остатков геля, который он наносил по утрам. Хотя и жидкие, усы его были хорошо заметны, он был выше отца, к чему Ань никак не могла привыкнуть: обращаясь к нему, ей каждый раз приходилось задирать голову. «С днем рождения», – с этими словами Ань обняла его. Пробормотав в ответ слова благодарности, еще толком не проснувшийся Минь небрежно насыпал кукурузные хлопья в миску; Ань тем временем принялась взбивать сахар, яйца, муку и масло.

– Мне уже шестнадцать лет, – сказал Минь с набитым ртом. – Понимаешь, что это значит?

Ань взбивала тесто, оно становилось гуще, комки исчезали.

– Нет, – ответила она, слушая вполуха. – Что это значит?

– Это значит, что мне больше не нужно ходить в школу, – ответил Минь. – Я принял решение не возвращаться туда.

Венчик с грохотом упал в миску, выскользнув из ее руки.

– Что? – громко переспросила она.

Из спальни появился Тхань, встревоженный гневом сестры, настолько непривычным для них.

– Я получил на экзамене «удовлетворительно», – спокойно продолжил Минь. Было ясно, что он заранее отрепетировал этот разговор в мыслях, что аргументы были подготовлены заранее. – Мне нет смысла туда ходить. Давай начистоту. Моих оценок не хватит для стипендии. Я лучше буду зарабатывать деньги, как ты.

Ань подняла венчик и начала бешено взбивать тесто слегка дрожащей рукой. Она молча сосредоточилась на будущем торте, при этом ощущая на себе взгляды Миня и Тханя.

– Это не то, чего хотели бы мама и папа, – наконец ответила она. – Ты ставишь на себе крест. – В ее тоне слышалась резкость, которая удивила ее саму. Намерение Миня было не таким уж нелепым: многие его одноклассники поступили бы так же, и на секунду она даже позволила себе подумать о том, что дополнительная зарплата им бы совсем не помешала. Но, как и ее родители, Ань не могла не мечтать о том, что ее братья поступят в университет и сделают блестящую карьеру в области науки или финансов. Она даже и думать не хотела, какое будущее ждет его сейчас: с низкой оценкой за единственный диплом и с плохим уровнем английского.

– Признай, что все с самого начала пошло не так, как это планировали родители, – сказал Минь, пожав плечами. – Я всего лишь пытаюсь быть реалистом.

Тхань метался по кухне, помогая Ань с тортом и одновременно примеряя на себя роль миротворца. Он переводил взгляд с брата на сестру и обратно, но, несмотря на свои переживания, продолжал молчать.

– Ты пожалеешь об этом, – сказала Ань. – Пожалеешь, когда твои друзья и Тхань добьются большего, чем ты.

Ее строгий голос, который так хорошо срабатывал в Кайтаке, утратил свое действие за последние три года. Вместо того чтобы слушать сестру, Минь только раздраженно вздыхал.

– У меня нет друзей, – поднимаясь, чтобы выйти из комнаты, бросил он, как только Ань открыла дверцу духовки и засунула туда торт. – К тому же ты не Ма. И я не обязан тебя слушаться.