Блуждающие души

Она снова подумала о том, во что они трое превратились, живя в квартире с одной спальней, где Миню приходилось ночевать на диване, свесив с него ноги. Их ужины, которые раньше были наполнены рассказами Тханя о школе и друзьях, теперь проходили в полном молчании: Тхань и Ань уставали после рабочего дня, Минь либо был под кайфом, либо отсутствовал. Их ежемесячные походы в китайский квартал случались все реже и реже, напоминая теперь скорее рутину, чем радостную прогулку. Временами их можно было принять скорее за соседей по квартире, чем за семью, – трое взрослых людей, живущих под одной крышей скорее по нужде, чем по желанию. Чтобы избежать взгляда Тома, Ань уставилась на пешеходную дорожку, по которой они шли через парк: от цветочной пыльцы у нее зачесались нос и глаза.

– Кажется, что эти вещи должны быть нашей наградой, а не обычным занятием, – продолжала она. – Эта сторона Лондона станет доступна нам, только если мы по-настоящему доберемся сюда. Не раньше чем мы съедем с муниципальной квартиры, найдем достойную работу и тому подобное.

Она почувствовала, что Том прощупывает почву, тщательно подбирает слова, как матадор перед быком, пытаясь понять, какая она на самом деле, чего следует избегать и что говорить. Она не привыкла, чтобы мужчины продолжали расспрашивать ее. Обычно они отступали именно в этот момент, так как чувствовали ее сомнения и дистанцию, которую она прокладывала между ними. Они махали белым флагом и шли своей дорогой. Но в этот раз Ань обнаружила, что в ней тлеет надежда: Том будет бороться и не сдастся.

– Я уверен, что твои родители просто хотели, чтобы вы все были счастливы и держались вместе, ведь так? Посмотри на себя: ты работаешь в крупной компании, прилично зарабатываешь. Ты добилась большего успеха, чем многие люди, которые родом отсюда и у которых был хороший старт.

– Наверное, ты прав, – сказала она. Перед ней пробежал мальчик, бросился на руки матери, которая радостно подняла его высоко в воздух. Ань продолжила: – Но они не добрались сюда. И иногда я просто… не чувствую, что я, Тхань или Минь имеем право бродить по Лондону, делая все эти приятные вещи, которых они не смогли сделать.

– Конечно, имеете. Вы настрадались на всю жизнь вперед. Вы можете делать здесь все, что захотите. У вас такие же права, как и у всех остальных, – сказал Том.

Они продолжали прогулку. Птицы все еще щебетали в деревьях, пчелы кружились, собирая нектар с цветов, растущих по краям тропинки, жужжание было едва различимо: оно смешивалось с гулом детей, игравших на лужайке неподалеку.

– Но они мертвы. Почти вся моя семья мертва. – Ань была взволнована, истинность этого факта – ранее не озвученная – зашевелилась и вырвалась наружу. – Мне кажется неправильным наслаждаться жизнью, когда они похоронены в каком-то неизвестном месте в Гонконге.

Том нахмурился. Ее охватило беспокойство, что она сказала слишком много, что правда чересчур тяжела и отпугнет его. Несколько секунд он не двигался, и у нее промелькнула мысль: «Вот и все. Сейчас он скажет, что ему пора». Но Том сказал другое:

– Ты ведь знаешь, что не виновата в этом?

Ань откинула волосы с лица. В этот момент она почувствовала, что он видит ее насквозь; что понимает ее страхи, горе и вину, что он видит Май и Вэн, Дао и Хоанга, засевших в каждом уголке ее головы – превратившихся в вечную утрату, которая одновременно окутывала и управляла ею.

Ань вцепилась в его руку и пошла дальше, молча, не глядя на него, а только двигаясь вперед.

Часть III

29

23 октября 2019 – Грейс, Эссекс

Почти час ночи, и Морис Робинсон едет за рулем своего грузовика на умеренной скорости, чувствуя, как сильно он устал. Когда он полчаса назад забрался на водительское сиденье, до его ноздрей донесся резкий запах, но он не придал этому особого значения. День и так был долгим: пришлось шесть часов добираться из Холихеда в Пурфлит, чтобы забрать грузовик, оставив свою подругу, беременную двойней, одну дома в Уэльсе.

Его телефон издает звук: сообщение в снэпчате от Ронана, его начальника:

RHUGUES301: Проветри их немного, но не выпускай.

Морис отвечает стикером «большой палец вверх». Он продолжает ехать еще несколько минут, пока не доезжает до промышленной зоны – пустого и тихого места. Припарковавшись, Морис подходит к задней части прицепа и открывает двери. Перед ним лежат безжизненные тела в нижнем белье, наваленные друг на друга. Из закрытого пространства вырывается тепло, запах смерти и фекалий, несчастья и обреченности.

Он захлопывает двери, пошатываясь, возвращается в кабину. Набирает Ронана, который снова просит его дать беженцам подышать. «Не могу, они все мертвы, черт побери». Через двадцать три минуты после обнаружения тел он возвращается на прежнее место и звонит в службу 999. «В кузове иммигранты. Они лежат на земле. Кузов заклинило. Примерно двадцать пять человек. Никто из них не дышит».