Читаем Бог. Религия. Священники. Верующие и атеисты полностью

Выше мы говорили о том, что представление/понятие Бога нельзя лишить качества или свойства существа (одного существа или многих существ, но Бог всегда существо, хотя и существо особого рода) и личностных качеств. Но это "невозможное" можно прилагать к материальным вещам. Но для сознания, как и для самого Бога, нет ничего невозможного. Поскольку сознание реализует себя в словах, то в словах можно выразить даже невыразимое, можно выразить и то, чего нет, и то, чего и быть не может. В мире материальном есть много невозможного, а в мире сознания — все возможно. В Библии применительно к Богу эта же мысль выражена словами евангельского Иисуса Христа: "Невозможное человекам возможно Богу", "Богу же все возможно" (Луки 18:27; Матфея 19:26; Марка 10:27; 14:36).

Бог, как имя существительное и существо, не может потерять свою исчисляемость. Он может быть только Один, или Несколько, или Много. На пределе Одного Бог или есть или его нет. Третьего в этом плане между Есть и Нет не существует. И этот предел существования в единице — меньше не бывает — едва ли то единственное, что присуще как миру материальному, так и миру духовному. Гегель как-то заметил, что Бог — это идеальный пункт, к которому сознание человека только привязывает определенные качества. Пункт может быть или его может не быть. Но и качества к нему могут привязываться по соизволению сознания или не привязываться вообще. В таком случае, безо всяких качеств (свойств) Бог остается только созданным сознанием неопределенным, идеологическим и абстрактным пунктом. Но если сознание создает, хотя бы и на словах, такое понятие Бога, — Бога безо всяких качеств, безо всяких определенностей, то такой Бог сразу же выпадает из сферы религии в сферу философского абстрактного мышления. Бог без личностных качеств — это только на словах Бог. Бог реальных религий всегда Бог личностный, пригодный для личного общения со своими верующими.

Блез Паскаль, сопоставляя библейского, являющегося предметом религиозного верования, библейского Бога, с философской концепцией абстрактного Бога, писал: "Бог — это Бог Авраама, Исаака, Иакова, а не Бог философов". При этом ученый и монах-янсенит Паскаль цитировал Библию, в которой являющийся верующим иудеям Бог постоянно заявлял: "Я Бог Авраама, Исаака, Иакова" (Бытие 28:13; Исход 3:6; Матфея 22:32; Марка 12:26).

Итак, мы прочно уяснили, что во всех без исключения религиях Бог — существо личное; лишившись признаков (качеств) личности Бог перестает быть Богом верующих и, буквально, неприемлем в сфере реальной религии.

Следует сказать, что концепция Единого и абстрактно опи-суемого Бога впервые была создана в сфере философского, а не религиозного мышления, была создана философами, а не служителями культа или богословами. Философскую концепцию Единого Бога сначала использовали созидатели христианской религии, а затем через христианство — ислама и, наконец, ужевХ столетии, через христианство и ислам — творцы современного иудаизма.

Сикхский монотеизм оформился под влиянием ислама уже в XVI столетии бурной и плодотворной деятельность Нанака (1469–1538), основателя сикхизма.

Не надо поддаваться богословским внушениям, как это часто бывает, и повторять вслед за ними, что Библейский Бог — это Бог монотеистический. Текст Библии Старого Завета, как миленький, ясно и не двузначно свидетельствует о существовании многих богов. Религия древних евреев библейских времен в лучшем случае может быть признана религией гено-теизма, признававшего существования многих богов, среди которых Бог Яхве опекался только евреями и был, по их мнению, сильнее богов других народов.

9.7. Параметры совпадений и несовместимости Бога в религии с идеей Бога в философии

Выпав из сферы религии в область философского мышления, Бог начисто избавляется от личностного общения с верующими, с человеком вообще. Но на философском Боге еще остаются родимые пятна его религиозного происхождения и его религиозных функций.

В религии Бог — существо высшего порядка, а в философии Бог — концепция высшего (по своему логическому объему или свойствам, по параметрам морали, по красоте, по справедливости и так далее) порядка. Как видим и там и здесь Бог — "высшее", но в религии существо, а в философии — концепция.

В религии Бог — олицетворение неизвестного, в философии Бог — концепция о неизвестном. Как видим, и в религии, и в философии Бог ютится в области (сфере, дыре) неизвестного, но в религии это неизвестное олицетворяется, а в философии — об этом неизвестном создается теоретическая концепция, теоретические допущение.

В религии Бог предназначен для удовлетворения практических потребностей человека, а в философии концепция Бога предназначена для теоретизирования о неизвестном, как об известном.

9.8. Бог имманентный и Бог трансцендентный

Перейти на страницу:

Похожие книги

Хор из одного человека. К 100-летию Энтони Бёрджесса
Хор из одного человека. К 100-летию Энтони Бёрджесса

Во вступительной заметке «В тени "Заводного апельсина"» составитель специального номера, критик и филолог Николай Мельников пишет, среди прочего, что предлагаемые вниманию читателя роман «Право на ответ» и рассказ «Встреча в Вальядолиде» по своим художественным достоинствам не уступают знаменитому «Заводному апельсину», снискавшему автору мировую известность благодаря экранизации, и что Энтони Бёрджесс (1917–1993), «из тех писателей, кто проигрывает в "Полном собрании сочинений" и выигрывает в "Избранном"…»,«ИЛ» надеется внести свою скромную лепту в русское избранное выдающегося английского писателя.Итак, роман «Право на ответ» (1960) в переводе Елены Калявиной. Главный герой — повидавший виды средний руки бизнесмен, бывающий на родине, в провинциальном английском городке, лишь от случая к случаю. В очередной такой приезд герой становится свидетелем, а постепенно и участником трагикомических событий, замешанных на игре в адюльтер, в которую поначалу вовлечены две супружеские пары. Роман написан с юмором, самым непринужденным: «За месяц моего отсутствия отец состарился больше, чем на месяц…»В рассказе «Встреча в Вальядолиде» описывается вымышленное знакомство Сервантеса с Шекспиром, оказавшимся в Испании с театральной труппой, чьи гастроли были приурочены к заключению мирного договора между Британией и Испанией. Перевод А. Авербуха. Два гения были современниками, и желание познакомить их, хотя бы и спустя 400 лет вполне понятно. Вот, например, несколько строк из стихотворения В. Набокова «Шекспир»:                                      …Мне охота              воображать, что, может быть, смешной              и ласковый создатель Дон Кихота              беседовал с тобою — невзначай…В рубрике «Документальная проза» — фрагмент автобиографии Энтони Бёрджесса «Твое время прошло» в переводе Валерии Бернацкой. Этой исповеди веришь, не только потому, что автор признается в слабостях, которые принято скрывать, но и потому что на каждой странице воспоминаний — работа, работа, работа, а праздность, кажется, перекочевала на страницы многочисленных сочинений писателя. Впрочем, описана и короткая туристическая поездка с женой в СССР, и впечатления Энтони Бёрджесса от нашего отечества, как говорится, суровы, но справедливы.В рубрике «Статьи, эссе» перед нами Э. Бёрджесс-эссеист. В очерке «Успех» (перевод Виктора Голышева) писатель строго судит успех вообще и собственный в частности: «Успех — это подобие смертного приговора», «… успех вызывает депрессию», «Если что и открыл мне успех — то размеры моей неудачи». Так же любопытны по мысли и языку эссе «Британский характер» (перевод В. Голышева) и приуроченная к круглой дате со дня смерти статьи английского классика статья «Джеймс Джойс: пятьдесят лет спустя» (перевод Анны Курт).Рубрика «Интервью». «Исследуя закоулки сознания» — так называется большое, содержательное и немного сердитое интервью Энтони Бёрджесса Джону Каллинэну в переводе Светланы Силаковой. Вот несколько цитат из него, чтобы дать представление о тональности монолога: «Писал я много, потому что платили мне мало»; «Приемы Джойса невозможно применять, не будучи Джойсом. Техника неотделима от материала»; «Все мои романы… задуманы, можно сказать, как серьезные развлечения…»; «Литература ищет правду, а правда и добродетель — разные вещи»; «Все, что мы можем делать — это беспрерывно досаждать своему правительству… взять недоверчивость за обычай». И, наконец: «…если бы у меня завелось достаточно денег, я на следующий же день бросил бы литературу».В рубрике «Писатель в зеркале критики» — хвалебные и бранные отклики видных английских и американских авторов на сочинения Энтони Бёрджесса.Гренвилл Хикс, Питер Акройд, Мартин Эмис, Пол Теру, Анатоль Бруайар в переводе Николая Мельникова, и Гор Видал в переводе Валерии Бернацкой.А в заключение номера — «Среди книг с Энтони Бёрджессом». Три рецензии: на роман Джона Барта «Козлоюноша», на монографию Эндрю Филда «Набоков: его жизнь в искусстве» и на роман Уильяма Берроуза «Города красной ночи». Перевод Анны Курт.Иностранная литература, 2017 № 02

Николай Георгиевич Мельников , Энтони Берджесс

Критика