Боги и гиганты

Однако, что такое победа? Победителем считается тот, кто в пылу битвы с оружием в руках, в яростной схватке не на живот, а на смерть одерживает верх. Но разве не существует и другая победа? Победа духа? Победа красоты? И не важнее ли она всех побед, одержанных над галатами? Сотер — «спаситель» — так люди стали называть Эвмена после его последней битвы с галатами. Но даже и эта победа с любой точки зрения не дала ничего, кроме отсрочки. Можно ли достигнуть более прочной победы и обрести спасение? Победы на вечные времена, столь же прочной, как камни этого алтаря — нового чуда света? Победы любви и красоты, спасения — в красоте и любви?

Эвтрезий, который уже плохо сознает, куда несут его ноги, спускается по парадной лестнице и обходит южную сторону алтаря. Кибела верхом на льве продолжает начатое богами наступление. Сопротивление уже почти подавлено. Немногие уцелевшие противники богов гибнут под копытами лошади Гелиоса, под колесами его колесницы. Афина Никефорос — Победоносная! Сумерки поднимаются из долины, пронизанные первыми огнями, которые зажигаются и в городе, и в крепости, и на небосводе. Эвтрезий склоняется перед изображением Афины. Он молится.

— Дай и мне победу, ты, великая богиня, — шепчет он. — Даруй мне силы выполнить мой мирный труд, труд любви и красоты, так, как я об этом мечтаю; так, чтобы созданное мной продолжало радовать людей и после того, как я превращусь в прах и пепел. Чтобы оно осталось после меня, как останется этот твой алтарь, чтобы — как сказал Гомер — оно было песней для наших внуков и правнуков.

Подняв высоко голову навстречу вечернему ветру, идет Эвтрезий по дороге к воротам. Наступила ночь. Ночь над Пергамом. И словно глаз божества, светится огонь на жертвеннике большого алтаря. Свет его виден по всей стране.

ИНТЕРМЕЦЦО

Во втором году 155-й Олимпиады — в 159 году до нашей эры — умер царь Эвмен, союзник Рима, римлянами ненавидимый и во всем подозреваемый. Умер уже после нового похода, который предпринял, чтобы в духе своей проэллинской политики помочь восшествию на селевкидский престол Антиоху Эпифану — филэллину.

Эвмену наследовал его брат, взошедший на престол под именем Аттала II, так как Аттал — сын Эвмена был тогда еще ребенком. История очень мало рассказывает об Аттале II. Несравненно больше — история искусства, так как к его времени относятся скульптуры из храма Афины и Деметры, фигуры Геракла из гимнасия, различного рода почетные статуи, новое культовое изображение Асклепия, полукруглая беседка (экседра) и многие другие произведения; они продолжают и завершают развитие пергамского искусства.

После смерти Аттала II (он умер в возрасте восьмидесяти двух лет) царем стал двадцатилетний Аттал III. В историографии он почти не нашел отражения. Кое-какие сведения о нем, конечно, сохранились, но все они без исключения восходят к римским источникам и более похожи на сплетни, пропаганду или анекдоты, чем на историю. В этих источниках со злорадством рассказывается о подозрительном характере Аттала, его жестокости, массовых убийствах сторонников и друзей его предшественника, о том, как он после этого неделями ходил в трауре по своим жертвам. Аттал III якобы совершенно не интересовался государственными делами. Он будто бы предпочитал выводить в своем ботаническом саду различные ядовитые растения, а яды и противоядия испытывал на осужденных к смерти. Рассказывается и о найденных Атталом III новых лечебных средствах, особенно об Attalicum album («Атталово белило»), излечивающем кожные болезни, а также и о других его лекарствах — от заболевания печени и селезенки, против водянки и различных воспалений. Упоминается и об его ученых сочинениях в области фармакологии, медицины и сельского хозяйства. Плиний сообщает об исследованиях Аттала, касающихся рыб, птиц и насекомых. Кроме того, Аттал III сам отливал в бронзе и лепил из воска. Подданные будто бы ненавидели его, и вся страна вздохнула, когда он простудился в день поминовения своей матери и умер, процарствовав всего пять лет.

Мы должны с величайшей осторожностью отнестись к той части сведений, которая находится в резком противоречии с нашим представлением о характере Атталидов (другая часть вполне ему соответствует). К этому побуждают и следующие факты. Когда умер царь Аттал III (а может быть, даже был убит), неожиданно обнаружили его завещание, согласно которому наследником Пергамского царства и его сокровищ становился Рим. Это завещание было передано Риму неким Эндемом, о котором никто из авторов ничего не знает. В Риме завещание приняли с ликованием.