Боги и смертные: Современное прочтение мифов Древней Греции

Пока же четвертая сестра, Автоноя, вышла замуж за Аристея, сына Аполлона и Кирены. Довольно долго ее жизнь была безоблачной. Она родила Аристею нескольких детей – в том числе Актеона, которого отправили к кентавру Хирону, чтобы тот воспитывал его вместе с другими юными героями. Хирон учил своих воспитанников музыке, прорицанию, врачеванию и охоте. Она-то и увлекла Актеона больше всего. Вернувшись в Фивы, он почти все время пропадал на охоте в компании своих товарищей и своры собак.

Как-то раз после утренней охоты Актеон с приятелями принялись искать тенистое место, чтобы переждать в прохладе полуденный зной. Они спустились в долину и вольготно там расположились: кто-то прикорнул под деревьями, кто-то бродил по струящемуся рядом ручью, остальные разлеглись на его берегах с едой и питьем. Актеон приметил неподалеку небольшой грот. Догадавшись, что, скорее всего, там находится источник, из которого берет начало ручей, он отправился со своими собаками на разведку. Если он прав, то пройти нужно всего ничего, зато наградой ему будут более глубокая тень и прохладная ключевая вода.

Вот только не он один искал в этот день спасения от немилосердной жары. За стенкой грота, в заводи под бьющим из стены источником купалась Артемида, которая тоже все утро провела на охоте.

Ей прислуживали спутницы из ее свиты. Кто-то чистил ее хитон, вытаскивая колючки и репьи, прицепившиеся к подолу, когда Артемида носилась по чащобе. Кто-то, опустившись на колени у заводи, поливал богиню водой, еще кто-то, встав у нее за спиной, высвобождал из гребней и расчесывал ее медные волосы. Кожа Артемиды, подрумяненная солнцем, отливала в полумраке пещеры золотом.

Когда в этот полумрак шагнул Актеон, он не сразу понял, чему стал свидетелем. А когда понял, оцепенел – сперва от изумления, потом от ужаса. Сердце выпрыгивало из груди, и казалось, его стук отдается беспорядочным эхом от стен грота. Актеона словно обманывали все чувства разом, он не понимал, где он и даже кто он.

Артемида поднялась навстречу незваному гостю, будто не заботясь о том, какие из ее прелестей он увидит. Ее спутницы тут же выстроились перед ней, загораживая богиню от мужских глаз, но ее обнаженные плечи и побледневшее от ярости лицо возвышались над этой живой стеной.

– Нечестивец! – воскликнула Артемида. – В своем ли ты уме, охотник, чтивший меня подношениями, а теперь явившийся сюда бесстыдно глазеть на обнаженную богиню? Ну ступай, расскажи остальным, что видел, – если останется чем рассказывать.

И она плеснула на Актеона водой. Там, где капли коснулись кожи, начал расти мех. Она плескала еще и еще, и его тело менялось на глазах. Руки удлинились, тазовые кости втянулись в спину, и он, не в силах держать равновесие как прежде, упал на четвереньки. Глаза разошлись к вискам, голову увенчали раскидистые рога. Актеон стал оленем – самой желанной добычей для охотника, которым он был еще несколько мгновений назад.

Собаки, дожидавшиеся снаружи, почуяли запах дичи и ринулись в грот. Перемахнув через свору одним длинным прыжком, Актеон помчался в лес, охваченный незнакомым прежде страхом. Поначалу ему казалось, что он сумеет скрыться, но собаки его были натасканы выше всяких похвал: они выгнали оленя на открытое поле, а потом не давали остановиться, пока он не выбился из сил. Когда же они наконец окружили его, он попытался выкрикнуть их клички: «Вихрь! Тигрица! Буря! Эбен!» – но оленьему языку не давались звуки человеческой речи. Из его горла вырывался только хрип, но и он вскоре смолк.

Задрав оленя, собаки принялись рыскать вокруг в поисках Актеона – наверняка он похвалит их и даст награду, – но его нигде не было. Они выли и выли, зовя хозяина, пока Хирон, догадавшись, что произошло, не изготовил статую Актеона, чтобы их утешить. Тогда они улеглись вокруг и заснули, положив морды на лапы.

Автоноя, узнав о гибели Актеона, отправилась искать его останки и, найдя, похоронила. Это был первый, но отнюдь не последний из потомков Кадма, навлекший на себя немилость богов.

{26}

Ниоба и Лето

Поначалу фиванский трон передавался в основном от потомка к потомку Кадма и Гармонии, но какое-то время городом правил Амфион, сын Зевса и Антиопы. Амфион женился на Ниобе, дочери лидийского царя Тантала и Дионы, дочери Атласа.

Семье Тантала повезло состоять в близком родстве с богами, которые относились к ним почти как к равным. На особенно короткой ноге Ниоба была с Лето, матерью Аполлона и Артемиды.

Любому другому смертному этого хватило бы с лихвой. Ниоба же, едва став царицей Фив, неоправданно возгордилась, отравляя свою душу беспочвенными сравнениями. В мыслях и словах она постоянно сопоставляла себя с Лето и приходила к выводу – сперва робкому, потом все более дерзкому, – что она по меньшей мере не уступает богине ни внешностью, ни достижениями:

– Я и сама по большому счету из богов: моя мать – дочь Атласа, а мой супруг – сын Зевса! А Лето – дочь двух титанов, о которых сейчас уже никто и не вспомнит…

Или: