Боги и смертные: Современное прочтение мифов Древней Греции

Всеми этими красками и многими другими переливались ее ткани. Все эти истории и многие другие ткали ее пальцы. Когда она снимала готовое полотно со станка и раскатывала, наконец являя миру всю вытканную на нем историю, у поклонников перехватывало дыхание от восторга. Слава Арахны была заслуженной, заслуженными были и дифирамбы, которые ей пели.

Чтобы жизнь изменилась безвозвратно, достаточно одного мига, но к этому роковому мигу нас ведет не один шаг. Арахна постепенно привыкла считать свое мастерство исключительно собственной заслугой. Ее мать рано умерла, а у местных мастериц перенимать, на ее взгляд, было нечего. Нить словно сама тянулась из кончиков ее пальцев, сплетаясь в чудо из чудес. Без достойных соперниц Арахне неоткуда было научиться такой добродетели, как скромность. И если поклонницы говорили, что ее наградила этим даром не иначе как сама Афина, Арахна воспринимала похвалу лишь в переносном, метафорическом смысле.

Однажды, в очередной раз услышав про дар как награду, Арахна пробурчала себе под нос, не переставая расхаживать перед станком: «Наградила, не наградила – вот пусть явится сюда, и мы посмотрим, кто кого. Спорю на свою жизнь, что заткну Афину за пояс».

Эти слова, хоть и произнесенные едва слышно, достигли ушей богини, и та, приняв облик старухи, протиснулась сквозь толпу зрителей.

– Осторожнее, девочка! – предостерегла Афина. – Одно дело утверждать, что не имеешь равных среди смертных, – и это действительно так, и совсем другое – заявлять о том, что превосходишь богиню. Афине ведомо милосердие, проси у нее прощения немедля, и, может быть, ты избегнешь ее гнева.

– Ступай домой, старая, и учи своих домочадцев, – ответила Арахна. – А Афина пусть сама о себе печется.

АРАХНА И АФИНА{6}

В тот же миг старуха исчезла – и на ее месте воздвиглась Афина. Блеск ее стальных доспехов, кажется, затмевал солнце, вокруг как будто повеяло холодом, толпа сразу посерьезнела. Все, кроме Арахны, пали на колени и преклонили головы.

Арахну же явление богини застало врасплох. Щеки ее сперва запылали, потом стали белыми как мел. Она окаменела перед своим станком, и впервые за все время пальцы ее тоже замерли.

Но достичь таких высот мастерства, каких достигла Арахна, возможно, только обладая железной волей, поэтому строптивая ткачиха – знала бы она, во что ввязывается! – быстро взяла себя в руки. Сняв со станка недоделанную работу, она заправила его заново, подготовив начальную кромку. То же самое сделала Афина на своем станке, который возник перед ней из ниоткуда.

Насколько же разные сюжеты они изобразили! В центре полотна, созданного Афиной, была выткана ее победа над Посейдоном в споре о том, кто будет покровительствовать городу, который впоследствии назовется ее именем. Дары, принесенные городу двумя богами, предстали на полотне как живые: казалось, что источник, который забил из скалы по воле Посейдона, поит своей водой оливу, выращенную Афиной. Вокруг центрального сюжета Афина выткала предостережения для Арахны. Все сцены как на подбор демонстрировали дерзость людей и последовавшее возмездие: повсюду люди обращались в горы, птиц и деревья за то, что посмели тягаться с богами.

Арахна же показала безудержную похоть небожителей. Вот Зевс в обличье быка рассекает синие волны, унося на спине перепуганную Европу; вот он же в облике белоснежного лебедя ластится к Леде; и снова он, превратившись в зеленого пятнистого змея, насилует Персефону. Не оставила Арахна без внимания и других: Посейдон в виде вороного жеребца покрывал светлогривую Деметру, а Аполлон, завернувшись в коричневый пастуший плащ, брюхатил нимфу Иссу. Порицающие богов сцены, изображенные Арахной, изумляли разнообразием, за которым благодаря таланту создательницы полотна отчетливо прослеживалась чудовищная закономерность.

Закончив работу, мастерицы отошли от станков, чтобы можно было оценить результат. С первого взгляда было очевидно, за кем техническое превосходство: ни Афина, ни сама Зависть не смогли бы найти изъяна ни в художественном исполнении, ни в качестве получившегося у Арахны полотна.

Ледяная ярость захлестнула сердце Афины. Она пнула грузики своего станка, так что те завертелись по полу волчком, но гнев от этого не унялся. И тогда она обрушила его на работу Арахны. Предавая само ремесло, которому она покровительствовала, Афина разорвала прекрасное творение в клочья, а затем, схватив челнок, избила им создательницу полотна. Не в силах вынести такого унижения, гордая Арахна свила петлю, сунула в нее голову и прыгнула с обрыва. Но Афина перехватила ее за талию, и веревка провисла.

– Живи уж, нечестивица, – молвила Афина с внезапной жалостью. – Хотя бы на ниточке.

И она окропила Арахну соком травы, которую вывела Геката. У Арахны тотчас отпали волосы, нос и уши, а сама она стремительно сжалась в едва заметную точку. Руки и ноги втянулись в живот, и он раздулся от этого, словно шар. Арахна стала пауком.