Боги войны

— Ну, в первую очередь на пару дней в месяц. Но... сейчас это не в счет. Во время космических путешествий, но мне не приходилось это часто испытывать. После перемещения во времени, но тогда это долго не длится. И наконец, когда вероятность реализации многих событий почти одинакова. Однако всегда сохраняется хоть немного этих способностей. А тут... ничего.

— О каких способностях она говорит?— спросил Турэ.

— О способностях, которые приобрела их раса. Они могут заранее предвидеть происходящее, примерно за две минуты до осуществления.

— Ясно. Это, как если бы они имели перископ, способный подниматься над настоящим. Близорукий перископ. Две минуты — это немного.

Корсон попытался разобраться в фактах, сообщенных Ан-тонеллой. Опережение информации определенным образом было связано с космогонической теорией Маха, утверждающей, что каждая точка Вселенной независима от самой Вселенной в целом. Не означало ли это, что они больше не находились во Вселенной, с которой была синхронизирована нервная система Антонеллы? Или они уже были мертвы, хотя и не помнили момента смерти?

— Разве это не странно?— продолжал Турэ.— В Африке, задолго до моего рождения, колдунами считались люди, способные предвидеть будущее. В мои времена им уже никто не верил. Но в действительности способности шаманов оказались явью, хотя и в будущем.

— Откуда берется этот хлеб?— спросил Корсон, показывая на свой ломоть.

— Из интендатуры. Теперь, когда вы задали вопрос, я подумал, что и в самом деле ни разу не видел ни засеянных полей, ни фабрик, ни пекарен. Но разве не является это обычным зрелищем для войны? Оружие, обмундирование, медикаменты, продовольствие, прибывают очень и очень издалека, из легендарных стран. А если война затягивается, то человек просто перестает об этом думать. Единственные посевы, которые он видит, подвергаются уничтожению, поскольку они принадлежат врагу.

— А где начальство? Ради чего ведутся эти бессмысленные войны?

— Над нами. Высоко-высоко над нами. В обычных условиях никто никогда их не видит.

— А когда их убивают?

— То их заменяют другие,— сказал Турэ.— Те, кто замещает их. По настоящему в ожесточенной войне, как вы знаете, сражаются потому, что есть противник и нет выхода. Может у вождей есть для этого свои собственные причины.

Корсон глубоко вздохнул.

— Но где мы находимся?— безнадежно спросил он.

Турэ спокойно посмотрел на него.

— Я бы мог сказать, что летим на аэростате над поверхностью океана. Однако это было бы банальностью. Я много думал над этим вопросом. Мне в голову пришли только три возможности. Можете выбирать одну из них или же предложить что-то новое.

— Какие же возможности?

— Во-первых, самым обычным образом на свете мы — покойники и находимся в аду или же метафизическом чистилище, заключенные здесь на неопределенное время, может быть, даже навсегда и не имеющие возможности выбраться отсюда, даже когда умираем. За это говорят перемирия.

— Перемирия?

— Вы еще этого не пережили? И правда, вы же здесь недавно. Об этом я вам расскажу немного позже. Согласно моей второй гипотезе, мы реально не существуем. Мы ощущаем себя реальными, магнитозапись или электронные пучки, заложенные в гигантскую машину, и кто-то проводит огромную Кригшпиль, Вор Гейм или, если вам угодно, Военную игру. Речь идет о моделировании того или иного конфликта. Вот это выглядит так, словно все войны Вселенной происходили в одном месте, мы в таком случае нечто вроде марионеток на сцене, если вы понимаете, что я хочу сказать.

— Понимаю,— сухо ответил Корсон.— Теперь гипотеза прямо противоположная. Мы существуем в действительности, но не в этом мире. Может быть, мы лежим в этаком морозильнике, соединенные с какой-то машиной множеством проводов, и нам кажется, что мы переживаем происходящее. Может быть, речь идет о психотерапии, о том, чтобы выработать у нас отвращение к войне. Может быть, это попросту какое-то представление. Может — опыт. Третья моя гипотеза утверждает, что этот мир реален. Он может казаться нам странным, но он существует. Он был выстроен людьми или какими-то человекоподобными существами,— в этом я сомневаюсь — чтобы выполнять функции, о которых я не имею ни малейшего понятия. Эта гипотеза мне наиболее нравится. По той причине, что тогда, возможно, существует способ выбраться отсюда и не утратить на этом своей личности.

— Ваши три гипотезы имеют один общий пункт,— заметил Корсон.— Они также хорошо подходят к другому миру, откуда мы происходим.

— К миру, который остался в нашей памяти,— поправил его Турэ.— Это не одно и то же. Вы уверены, что мы родом из одного и того же мира? Существует еще один пункт, общий... с тем миром. Мы точно также не имеем возможности жить той жизнью, которая нам нравится.

На какое-то время он замолчал.

— Как вы сюда попали?— спросил чуть погодя Корсон.

— Я мог бы задать вам тот же самый вопрос. Вам не кажется, что я и без того слишком много говорю?

— Не знаю, поверите ли вы мне.

— Я научился быть доверчивым,— сказал негр просто.