Боги войны

Корсон вкратце пересказал ему. свою одиссею, начав с лагеря Верана, эпизод с планетой-мавзолеем он пропустил.

— Кто-то приложил немало сил, чтобы заманить вас сюда,— пришел к выводу Турэ.— Скорее всего, один из них. Это наилучшим образом вписывается в мою третью гипотезу.

Потом добавил:

— Я впервые слышу о гиппронах, об этих животных, способных перемещаться во времени. Но все же сомневаюсь, что они способны преодолевать такие значительные отрезки времени.

— А вы?

Негр заморгал, перегнулся через край гондолы и сплюнул в море.

— Честно говоря, я точно не помню. Какие-нибудь четыре, пять, может — десять, Перемирий (он всячески выделял «П», словно подчеркивая заглавную букву) назад я стрелял, как умел, с борта своего «Шмеля-Б». Вдруг ослеп, почувствовал жар. И оказался здесь, на борту то же самой машины, над почти идентичным районом. Я даже не сразу подметил разницу. Но мне показалось, что я не знаю никого из окружающих меня людей. Когда я сказал об этом, меня отправили в лазарет. Врач выслушал меня, просмотрел что-то о шоке, сделал укол и отослал в часть. Через какое-то время я уже ни в чем не был уверен. Я хотел попросту выжить.

— Меня удивляет одно,— сказал Корсон.— В ходе этих войн смертность должна быть ужасающей. Почему они не прекратились попросту из-за нехватки живой силы? Или же для поддерживания их приходится транспортировать солдат из всех эпох и всех концов Вселенной?

Турэ покачал головой:

— Перемирия. Погибшие возвращаются на свои места.

— Воскрешение из мертвых?

— Нет. Но когда Перемирие приближается, небо темнеет. Потом все отвердевает, застывает время, гаснет свет, огонь, электричество. Такое ощущение, будто бы ты превратился в камень. В страшной тишине еще секунду-две сохраняется сознание. А потом все начинается заново. Иногда, но очень редко, ты оказываешься в той же ситуации, что и перед Перемирием. Но чаще всего — ты уже в другой армии, на другом посту. То, что происходило перед Перемирием, помнится как-то смутно. Словно начинается другая история, словно одну пластинку сменили другой. Отсюда и вытекает моя вторая гипотеза. И мертвые занимают свои места, играют новые роли. Но никогда не помнят, что были убиты. Для них Перемирие наступило сразу после смерти. Может быть, Перемирие — чисто индивидуальное понятие. Но я так не считаю. Когда оно начинается, то ощущение такое, будто оно распространяется на всю Вселенную. Мне кажется, что те, кто создал этот мир, если верна моя третья гипотеза, или те, кто наделен над ним властью, способны повелевать временем и прибывают, чтобы забрать тех, кто должен умереть, за минуту до того, как это произойдет на самом деле. Как видите, ничего сверхъестественного.

— Верно,— согласился Корсон.

Он почесал свою свежую щетину, удивляясь легкости, с которой этот человек — дикарь, происходящий из эпохи первых космических полетов,— признал возможность путешествия во времени. Но потом он вспомнил свою собственную легкость, с какой он приспособился к новой Урии.

Он как раз хотел задать вопрос касательно Перемирий, когда чудовищный грохот разорвал ему барабанные перепонки, более сильный и внезапный, чем раскат грома, чем любой взрыв; два ножа пронзили нежные мембраны, прошли сквозь тонкие кости и вонзились в самые закоулки мозга. Казалось, вся Вселенная треснула пополам.

Аэростат мотало невидимым ветром над гладким, как зеркало, океаном, под непривычным, но ласковым небом. Резкий рывок гондолы — как раз лопнула одна из строп — прервал его размышления, чуть не вышвырнув Корсона за борт. Его спас канат, которым он привязался. Однако он успел взглянуть на горизонт. И вскрикнул настолько страшно, что на мгновение его голос пересилил рев бури.

Горизонт перечеркивала быстро расширяющаяся черная полоса. Сейчас она была уже не поясом, но стеной. Стеной абсолютнейшей черноты. Черноты небытия. А кроме того: стороны этой стены тьмы не искривлялись и не делались уже, убегая к горизонту планеты, наоборот, насколько мог судить человеческий глаз, верх и низ шли строго параллельно.

19.

Здесь кончалась Вселенная. По крайней мере — эта Вселенная. Они летели в направлении этой тьмы, в пропасть. Ураган тем временем понемногу стихал. Зато волны сделались еще выше, словно бились там, внизу, о невидимую преграду. Теперь они образовывали морщинистые ущелья с глубиной во много сотен метров.

На горизонте океан обрывался ровно, как край стола. А дальше шла пропасть, заполняющая все пространство между небом и землей.

— У нас немного шансов,— сказал Турэ,— если Перемирие начнется раньше...

Заканчивать не было смысла. Растерянные, они смотрели на горизонт.

— Может, ветер совсем прекратится,— сказал Корсон.

Турэ дернул плечом:

— Нас всосет эта вот пустота. Вся Вселенная провалится туда.

— Почему именно сейчас?