Богиня в бегах

– И что дальше? – спросил Глеб. – Дальше ты пошла вразнос? Подцепила мужика? Где, Поля? В ресторане подмигивала или сразу на трассу пошла?

У Полины так закаменели скулы, что она услышала, как скрипнули зубы. Она приподнялась и попыталась сесть ровно.

– Ты выглядишь ужасно, – с отвращением сказал Глеб, – рыжий цвет тебя старит. Помылась бы хоть… и складки на брюхе… – он больно ущипнул пальцами живот полусогнутой Полины. – Отожралась.

О нет, о нет, беззвучно завопила Полина сама себе. Не поддавайся! Не теряй головы! Ты выглядишь ужасно, потому что его подружка расколотила тебе голову мраморным ангелом, а складка на животе есть у каждого, кто решит согнуться пополам, у Глеба их аж три, и все валиками! Нет-нет, не поддавайся ему! И рыжий тебе идет – влюбился же с первого взгляда Соболь!

– Прости меня, – захныкала она, делая вид, что снова валится без сил, – я ужасная… я толстая, да… я распустилась… это я виновата, что ты не хочешь со мной быть… я знаю, прости меня, пожалуйста…

– Я бы мог простить тебе беготню по городу, но не любовника. Я со шлюхой жить не хочу и не буду.

Терпи, Полина, терпи, тебя ведь чуть не убили! Но что-то перевесило.

Это было наотмашь, обидно и несправедливо.

– Да ты вообще женился на какой-то девке! – заорала она, стараясь пнуть Глеба ногой. – А меня пришел шлюхой обзывать!

Глеб растерялся на мгновение, только на одно мгновение, и снова взял себя в руки:

– Ты за мной следила, тварь!

Он больше не обнимал Полину и не делал вид, что все еще любит ее, как мудрый пастырь глупое толстое дитя порока. Сбитый с толку, снятый с роли увещевателя заблудшей овцы, он стал ужасен: вскочил и показался Полине вдвое выше и сильнее, огромным, как медведь.

Медведь. Не его ли изумруды качались в ушах Марго? Подарок за соучастие в свадьбе?

– Я влезла в твой ноут! Я нашла всех! И Аглаю, и Ангелину, и Аню! И Свету я тоже нашла! Что мне нужно было делать? Сидеть и дальше размышлять, почему мой муж закупает свадебные платья? Я хотела все узнать, потому что я – твоя жена!

– Ах ты мразь! – изумился Глеб. – Ты лазила по моим личным вещам! Так ты на Гелку вышла! А я-то думал, карточку фитнес-клуба нашла и поперлась! Как у тебя мозгов хватило шариться по компьютерам? Скороварка паршивая!

– Хватило, потому что я не дура и не скороварка! Я… я Диана Стрелецкая, я фотограф, я училась в Москве на журналиста!

В комнату сунулась Марго с пластырем и шприцом в руках и с лицом, полным ужаса.

– Полина! – закричала она в отчаянии. – Ты!.. ты чего несешь? Ты же с ума опять сошла! У тебя раздвоение личности! Немедленно прекрати!

– Я Диана! Диана! – упорствовала Полина, карабкаясь подальше от Глеба, отталкиваясь одними ногами. – Я видела мужчин в отеле, они меня узнали! Они приехали на съезд фотожурналистов и спрашивали, буду ли я вести семинары!

– Дошлялась по мужикам, – устало сказал Глеб, кивая на Полину. – Крыша поехала. Поля, ты слышишь? Мы тебе говорили: нельзя выходить из дома, у тебя слабая нервная система. Любое потрясение способно тебя сбить с толку. Тебе опять лечиться надо.

Марго торопливо закивала.

– Мы тебя отвезем к Карлу Валерьяновичу, – принял решение Глеб и поднялся с дивана. – Нельзя оставлять тебя в таком состоянии.

Он выглядел ошарашенным.

– Да, Полька, поехали, – подтвердила Марго, подбираясь к Полине с пластырем. – Все будет хорошо.

– Да что вы несете?! – закричала Полина, отбрыкиваясь от нее. – Я все знаю! Вы вместе заставили меня думать, что я Полина, а я не Полина! А ты, сволочь, вообще женился на ком-то, а мне ничего не сказал!

И она зарыдала так сильно, что в голове снова пошли лопаться красные пузыри боли, а на глаз надвинулась розоватая пелена. Словно тупой пилой рвало запястья, в груди ломило, воздуха не хватало.

– У тебя истерика, девочка моя, – озабоченно сказал Глеб и взялся держать ее, пока Марго трясущимися руками наклеивала пластырь Полине на лоб. – Ты все придумала, поверь. Почему не послушалась меня? Почему себя до такого довела? Какая же ты Диана-фотограф, на ком я женился? Что ты, что ты, это все бред у тебя. Ты переутомилась.

– Да ты сам меня только что обзывал! За то, что я все узнала! – Полина стонала, рыдания прерывали ее слова, превращая их в кашу.

– Я ругался за то, что ты из дома сбежала, дурочка. Сейчас тебе Марго сделает укол, успокоительное, поспишь, и поедем к доктору.

– Нет! – закричала Полина. – Не-е-ет!!!

Она билась с Марго и Глебом, несмотря на связанные руки, извивалась как могла, и умудрилась все-таки изловчиться и вцепиться зубами в предплечье Глеба. Она услышала хруст, а потом тяжелый удар наотмашь погрузил ее в полную беспросветную черноту.

Странная эта была чернота: словно смерть, равнодушная ко всему. Полина носилась в ней, словно ветер, и была она частью нее, плоть от плоти ее.