Большая игра, 1856–1907: мифы и реалии российско-британских отношений в Центральной и Восточной Азии

Экспедиции потребовалось больше года, чтобы достигнуть Лхасы через Русский Туркестан и Кашгарию. Преждевременная кончина Уланова от неизвестной инфекционной болезни, вынудила Дамбе Ульянова взять на себя руководство миссией. Визитерам из России был оказан в Тибете теплый прием как блестящим знатокам буддизма. Они оставались в столице с конца мая до середины августа 1905 г., занимаясь сбором сведений о происках британцев в Восточной Азии. Ульянов был даже удостоен аудиенции у ламы Голдана Тивы-Рамбуче, исполнявшего обязанности верховного правителя в отсутствие духовного лидера. Во время аудиенции Ульянов получил заверения, что как буддийское духовенство, так и простые люди ненавидят британские оккупационные войска, дислоцированные в долине Чумби, и с нетерпением ожидают возвращения Далай-ламы в столицу. Эти сведения позднее легли в основу схемы организации его обратной поездки в сопровождении специального русского политического представителя, которую совместно разработали МИД и военное ведомство[1011].

Практически в то же время подполковник Л.Г. Корнилов, опытный офицер Генерального штаба, ставший главнокомандующим русской армии в июле 1917 г., был откомандирован в Индию для сбора информации о проведении Китченером военных реформ[1012]. По донесениям Клемма, Корнилову не удалось прибыть в Бомбей инкогнито, как изначально планировалось. Его опознали агенты британской разведки, поэтому он вынужден был официально представиться сэру Арчибальду Джентеру, генерал-лейтенанту Бомбейского президентства в феврале 1904 г. Как ни странно, Китченер не препятствовал намерениям Корнилова посетить основные укрепленные пункты на севере Индии, хотя багаж гостя, включая личные записи, фотоаппарат и бинокль, оказался похищенным злоумышленниками в Пешаваре, как раз за день до возвращения в Бомбей[1013]

.

Инцидент у Доггер-Банки в октябре 1904 г., который случился вскоре после подписания англо-тибетской конвенции, привел отношения России и Британии к самой низкой точке со времен русско-турецкой войны 1877–1878 гг. и конфликта вокруг Пенде в 1885 г. 31 октября вице-консул в Бомбее Некрасов телеграфировал в Петербург об инструкциях, которые Керзон будто бы дал Китченеру относительно выдвижения армейских частей в направлении Кабула и Кандагара с началом военных действий между двумя державами[1014]. При сложившихся обстоятельствах царское правительство решило направить еще одну секретную миссию, на этот раз в Ургу, чтобы выяснить планы Далай-ламы относительно возвращения в Тибет. Куропаткин приказал все тому же П.К. Козлову сопровождать буддийского первосвященника на пути в Лхасу, извлекая из бесед с ним сведения, представлявшие интерес для России. Попутно Козлову и его спутникам поручался сбор информации и оценка на ее основе общего положения дел в Монголии и Западном Китае, изменившегося под влиянием русско-японской войны

[1015].

Прибыв в Ургу и получив аудиенцию у Далай-ламы в апреле 1905 г., Козлов докладывал в Главный штаб, что тибетский лидер ожидает признания независимости его страны европейскими державами при посредничестве России. Кроме того, Далай-лама сообщил русскому эмиссару, что его правительство в изгнании старается поддерживать спокойствие среди буддистов Монголии ради добрых отношений с русскими, поскольку царские войска, сражающиеся с японцами, нуждаются в сохранении «порядка и гармонии» у себя в тылу[1016]

. Результатом миссии Козлова стала организация тайного отъезда Далай-ламы из Урги в декабре 1906 г. сначала в монастырь Кумбум в тибетской области Амдо, а затем в Лхасу. Но план царских стратегов оказался выполненным лишь наполовину, поскольку новый министр иностранных дел А.П. Извольский, занявший место Ламздорфа в мае 1906 г., посчитал рискованной аккредитацию российского политического представителя в Лхасе в видах негативной реакции на этот шаг со стороны Лондона и Пекина[1017].

В то же время, поддержанная европейскими державами, российская дипломатия выступила с резким протестом против оккупации Лхасы британцами и условий англо-тибетской конвенции 1904 г. Упреки в адрес Сент-Джеймского Кабинета совпали по времени с решением его членов не обострять далее отношений с Россией после урегулирования инцидента у Доггер-Банки. В этом взгляды Лондона и Калькутты далеко не совпадали, однако, справедливости ради, подчеркнем, что не вся информация, поступавшая на берега Темзы по различным каналам, доводилась до сведения правительства Индии, и наоборот, поэтому различия или нюансы во взглядах Уайтхолла и индийского правительства являлись неизбежными[1018].