Большая игра, 1856–1907: мифы и реалии российско-британских отношений в Центральной и Восточной Азии

Возвращаясь назад, отметим, что окончательное решение о начале официальных переговоров было принято британской стороной в апреле 1906 г. после обсуждения сложившейся внешнеполитической ситуации на дружеском ужине ведущих министров либерального Кабинета — Э. Грея, Р. Холдена, Г. Асквита и Дж. Морли, когда их беседа продолжалась около четырех часов[1186]. Вызванное острой дискуссией в Комитете имперской обороны вокруг меморандума его секретаря Дж. Кларка о вероятных целях Британии в войне против России, а также записки генерала Г. Китченера о выделении дополнительных ассигнований на усиление англо-индийских вооруженных сил

[1187], это обсуждение привело участников к решению ответить положительно на зондажи Петербурга и направить в российскую столицу нового посла А. Никольсона. Перед ним была поставлена конкретная задача: обеспечить интересы Британской империи в Европе, Индии, на Среднем и Дальнем Востоке путем заключения взаимовыгодной сделки с Россией, причем ее следовало оформить таким образом, чтобы у европейской, и, прежде всего российской, общественности сложилось мнение о серьезных уступках, сделанных Лондоном Петербургу по тибетскому и персидскому вопросам в обмен на признание Россией статус-кво в Афганистане.

Преодолевая сопротивление большей части британской администрации в Индии, военных и представителей упоминавшейся выше средневосточной группировки колониальных дельцов, Грей стремился убедить истеблишмент Соединенного Королевства в том, что соглашение с Россией является «единственной реальной альтернативой политики дрейфа с ее постоянными жалобами, перебранками и опасными трениями»[1188]

. В одном из частных писем С. Спринг-Райсу глава Форин офис указывал также, что оно представляет собой уникальную возможность для Британии избежать значительного роста военных обязательств как Индии, так и империи в целом, позволив разрядить общую напряженность с Россией[1189]. Наконец, в послании президенту США Т. Рузвельту, датированному декабрем 1906 г., Грей обосновывал цели британо-русских переговоров следующим образом: «Мы желаем сохранить и укрепить Антанту с Францией, иначе она подпишет свой собственный договор с Германией из–3а страха, что мы можем изменить ей… Чтобы завершить этот базис, мы хотим заключить соглашение с Россией… Если мы не будем друзьями, то во всяком случае не будем и врагами»

[1190].

Помимо дипломатов и военных, весомую лепту в переговорный процесс внесли известные британские журналисты Эдвард Диллон и Джеймс Уоллис, а также историк-славист Бернард Пэре. Все трое считались на Британских островах знатоками России, однако первую скрипку, без сомнения, играл Уоллис, который, по отзыву А.П. Извольского, «свободно говорил по-русски, так как жил в одной из центральных губерний России в семье сельского священника и имел знакомства во всех классах русского общества». Примечательно, что именно Уоллис обеспечивал конфиденциальный канал связи между Эдуардом VII и Николаем И, выступая наряду с Диллоном и Пэре неофициальными экспертами Форин офис по оценке ситуации в России и секретными информаторами посла Никольсона. Содействие этих лиц британской дипломатии в разработке и осуществлении конкретных внешнеполитических шагов на российском направлении трудно переоценить[1191]

.

В задачи автора не входит детальный анализ перипетий англо-русских переговоров, которые продолжались с 7 июня 1906 г. по 31 августа 1907 г., прерываясь порой на недели согласований тех или иных инициатив обеих сторон, тем более, что основные стадии переговорного процесса получили достаточно подробное освещение в историографии[1192]. При этом, однако, некоторые ключевые эпизоды подготовки конвенции нуждаются в новой интерпретации или уточнении на основе источников, ставших известными специалистам за последние годы.

Прежде всего, следует особо подчеркнуть, что, хотя русские первыми провели зондаж позиции Форин офис относительно начала переговоров незадолго до парламентских выборов 1905 г.[1193], именно члены либерального Кабинета и персонально Э. Грэй инициировали их старт в июне 1906 г. Соответственно, окончание Большой Игры следует, на наш взгляд, отнести к хронологическому отрезку между декабрем 1905 и августом 1907 г., когда англо-русский диалог принес плоды в виде двухсторонней конвенции по Афганистану, Персии и Тибету.