Босфор. Россия и Турция в эпоху первой мировой войны

Важно учесть и второе обстоятельство. Оно касается взаимоотношений Османской Турции с балканскими соседями. Талаат-паша был хорошо осведомлен о намерениях Российского министра иностранных дел С.Д. Сазонова создать Балканский союз при участии Турции и Болгарии, которых следовало еще примирить и сблизить. В Стамбуле учитывали также, что Россия, признававшая в принципе права Греции на занятые ею в ходе Второй Балканской войны Эгейские острова, из стратегических соображений была готова, помимо Ймброса и Тенедоса, оставить ключевую для судьбы Черноморских Проливов проблему — а именно о. Лемнос — в руках Османской империи до окончательного решения вопроса о режиме Босфора и Дарданелл.

Союз с Турцией Россия должна была бы оплатить поддержкой Стамбула и в болгаро-турецких, и в греко-турецких отношениях.

Проблему Имброса, Тенедоса, Хиоса, Лесбоса и Лемноса держал в центре внимания и Джемаль-паша во время своего визита в Париж. Он подчеркивал при этом большую выгоду для Франции и Англии от поддержки Турции, чем Греции, акцентировал необходимость гарантий турецкого интегритета от России.

В ходе переговоров и в России, и во Франции глухим, печальным звуком одинокого удара в барабан прозвучали призывы Талаат-паши и Джемаль-паши рассмотреть вопрос о капитуляциях. Ни в Петербурге, ни в Париже об этом и слышать не захотели.

Обобщенное представление о позиции младотурок по Восточному вопросу и о русско-турецких отношениях в тот момент, когда все стороны фактически определили свои места, дает памятная записка Ниязи Фахретдин-бея — турецкого посланника в Петербурге, на имя посла Турции в Вене Хусейна Хильми-паши. Документ датирован 8 сентября 1914 г. Это было последнее письмо последнего дипломата распавшейся вскоре Османской империи в России. Во введении подробно говорится об этом документе. Еще раз подчеркнем, что общий настрой документов — призыв к осторожности в выборе военных союзников, к учету особой важности межбалканских, русско-турецких и турецко-балканских отношений.

Итак, выжидать или решаться. С кем? 18 июля 1914 г. Джемаль-паша выехал из Парижа с пустым портфелем — Франция отказалась от сближения с Турцией. У вагона “Восточного экспресса”, того самого, о котором писала Агата Кристи, в Стамбуле его встретили двое. Столь же неудачливый соискатель понимания в России Талаат-паша и полный надежд и решимости Энвер-паша. Военный министр несколькими днями раньше вернулся все тем же “Восточным экспрессом” из Берлина, где успешно совещался с начальником Генерального штаба Германии Мольтке-младшим, и привез основные принципы будущего договора Турции с Германией. Еще через пять дней, 23 июля, в день предъявления Австрией ультиматума Сербии, германский посол в Турции Вагенгейм говорил с Джемаль-пашой о будущем договоре, как о деле решенном.

31 июля 1914 г. текст германо-турецкого договора был парафирован. 1 августа 1914 г. Германия объявила войну России. На следующий день, это было воскресенье, около 16 часов Вагенгейм и великий везир Саид Халим-паша в присутствии членов триумвирата, председателя парламента и нескольких особо доверенных членов кабинета подписали германо-турецкую конвенцию. В тот же день, 2 августа, вечером, была подписана и на следующий день опубликована в стамбульской прессе декларация о турецком нейтралитете.

В понедельник 3 августа объявили мобилизацию военнообязанных 1889 и 1890 годов рождения: как говорилось в официальной прессе, в качестве меры предосторожности ввиду войны в Европе. Маяки в Проливах были погашены, бакены сняты. На иностранные корабли поднялись турецкие лоцманы.

* * *

В отечественной (А.Д. Новичев, А.Ф. Миллер, Г.3. Алиев, Б.М. Поцхверия) и зарубежной (М. Ларшер, Ахмед Эмин, В. Готлиб и др.) историографии[13] сложилась тенденция, восходящая к первому публикатору Военной конвенции от 2 августа 1914 г. Карлу Каутскому (1919 г.), представлять этот документ как свидетельство полного и окончательного подчинения Стамбула берлинскому диктату и прямого вовлечения Турции в мировую войну. Я, однако, полагаю, что при этом были опущены такие немаловажные для оценки расстановки сил на Балканах и дальнейшего развития событий в регионе в целом материалы, как сопутствовавшие военной конвенции разъяснения посла Вагенгейма Энвер-паше и Джемаль-паше, не вошедшие в общий пакет документов, но зафиксированные в мемуарах главных действующих лиц с турецкой и немецкой сторон, а также болгаро-турецкое соглашение от 6 августа 1914 г., подписанное в один день с положением о функциях германской военной миссии в Османской империи. Наконец, оставалась неизученной взаимосвязь претворения в жизнь германо-турецкой военной конвенции с вопросом о капитуляциях и участием немусульманских подданных Стамбула в большой войне, перспектива которой, как сказал Джемаль-паша, обрисовалась для Турции после 2 августа 1914 г. грозно, но не окончательно.