Брат, найди брата

Нет-нет да и не выдерживал, выезжал на бетонку, выходил из «Москвича» и ухажеров останавливал самолично.

— Ты как едешь?! — был обычный, на громком крике, вопрос.

Эти делали вид, что не понимают, вежливо клонились из открытой дверцы:

— А как, Василь Спиридоныч, как?..

— Т-ты кого, — кричал директор, — везешь?!

И тогда уже следовало жалобное, обращенное в другую сторону:

— Слезай, Нин…

Но пока вылезала Нина, за спиною у директора по бездорожью, по пустырю проскакивали «зилки» с Катями, Надями, Ларисами в кабинках… Что ты с ними поделаешь?

С молодежью вообще хлопот.

Автобаза страдала от воровства, которым без всякой совести и без всякой меры занимались городские водители. Проскочит ночью в гараж мимо дремлющего на капэ дежурного, поставит машину с другими в ряд, отлежится в кабинке, пока все не разойдутся, а потом выходит и грабит: что ему надо, то и берет. Некоторые умудрялись за ночь в новую резину переобуться полностью. Кто-либо из своих за путевкой вместе со всеми давится, а прибегает потом к «зилку» — тот на деревянных чурках стоит разутый…

Чтобы с этим делом покончить раз и навсегда, комсорг автобазы Женя Сотников, только что отслуживший в десантных войсках, предложил организовать «группу захвата», и он, Колесников, поддался на Женины уговоры, разрешил, но кончилось тем, что убегавший городской снес передком шлагбаум, а помчавшаяся через пустырь ему наперерез «группа захвата» врезалась в штабель кирпича, свет у них, видишь, вырубился. Хорошо, хоть сами не поубивались. А новую бортовую тоже в железный ряд пока поставили, на том и точка.

Думал директор, думал, как им жить дальше, потом собрал однажды свой «треугольник», пригласил главного инженера Зацепина и комсорга Женю, который после погони за городскими до сих пор сильно прихрамывал, и объявил:

— Нужен нам свой оркестр. Духовой.

Все только молча отшатнулись от стола с красной скатертью, а директор спросил:

— А что?..

И начал мысль развивать: почему люди из автобазы бегут? Потому как нет у них веры, что положение исправится. А без веры какое настроение? Какая работа?.. А духовой оркестр, может, потому духовым и называется, что дух поднимает. Будет у них оркестр, тут все и подумают: значит, будет и праздник!

Колесников даже исторический пример привел: где-то он вычитал, был случай, когда шотландское войско устало так, что люди встать с земли не могли, а неприятель наступал, могла быть крышка, и тут старый генерал сам стал впереди музыкантов, этих, с волынками, они заиграли и пошли мимо войска, и солдаты плакали и поднимались один за другим, и разбили французов. А может, и своих, англичан. В данном случае не имеет значения.

Исторический пример всех сразил. Решили провести большой воскресник и деньги целевым назначением перечислить в область.

Воскресник был с гармонистами — председатель рабочкома Крошкин выявил всех и организовал, — с бочкой пива после работы, и деньги перечислили, стали ждать. Но тут и разразилась гроза…

Партком новостройки решил заслушать отчет руководства Западной, и в автобазу пришла комиссия… Ну, и ясное дело: чего она только не накопала!.. Какое только лыко в строку не поставила!

Но самое, конечно, обидное, что прицепились к оркестру. Секретарь парткома Белый Иван Григорьевич почти все свое заключительное слово на оркестре этом построил:

— Нет, ты нам, Василий Спиридоныч, тут скажи: может, к вам на днях должны приехать вручать Красное знамя за трудовые успехи и вы по этому случаю оркестр заказали?.. Тогда почему мы ничего об этом не знаем?.. Или, может, с этим оркестром вы будете самых злостных своих прогульщиков встречать, когда они решат, что хватит наконец около ларька стоять, пора и в автобазе побывать.

Парторг автобазы Мухин встал было и начал храбро пересказывать случай из англо-французских войн, но провести историческую параллель так ему до конца и не дали, предложили сесть, и он все только усугубил. Дело известное: тут уж или кайся, или хотя бы просто молчи!

И директор с парторгом получили по выговору. У Колесникова это был двенадцатый выговор. У Мухина только пятый. Но зато — с занесением.

После парткома, уже поздней ночью, они сели в директорский «москвичок», и Колесников приказал: «Домой!» Это значило: в автобазу. Когда он собирался ехать на городскую свою квартиру, обычно он говорил: «Отбой!»

По дороге Колесников с тихой угрозой сказал: «Ну, если он сейчас спит!..»

Все поняли, что первым, как всегда, пострадает стрелочник.

Однако дежуривший на капэ старичок тут же выскочил из своей будки, закивал им ласково, бодренько поднял остаток шлагбаума.

И везде, куда бы они потом ни пошли, был относительный порядок. И не чинилось никакого воровства. И даже в железном ряду никто не копался.

Они остановились посреди залитого черной жижей двора. Грязи было повыше щиколотки — весна!

— А что, если нам пожарников пригласить? — предложил комсорг Женя Сотников. — И смыть бы все, чтобы хоть асфальт стало видно…

Но Колесников уже знал цену Жениным идеям.

— А на все дороги разбитые, с каких они грязь сюда таскают, — тоже пожарников?!

Женя задумался.