Брат, найди брата

И мальчишка тут же бросается в кресло под торшером, быстро берет в руки книжку, почти тут же начинает читать.

Откидывается на подушку Веденин.

Торопливо уходит из-под окна доктор Райх с лошадью.

И открывается дверь, и почти торжественно входит Эмма Борисовна с небольшим подносом, на котором стоят и стаканы с градусниками, и склянки с микстурами, и еще что-то столь же малоприятное, а за Эммой Борисовной идет симпатичная медицинская сестра…

Вслед за Брагиным Ступин вошел к нему в кабинет, оба сели, и Брагин тут же снял трубку, набрал номер.

— Зоя Николаевна? Брагин. У меня тут Ступин. Давайте-ка срочно к нам. Сверим часы, как говорится. Ждем.

Сказал, как телеграмму отбил.

— У меня к ней вопросов нет, — сказал Ступин.

— Зато у меня есть.

— Посвяти.

И Брагин усмехнулся:

— И так слишком много посвященных…

По лицу Зои, когда вошла, совершенно ясно можно было увидеть, что она не собирается прощать Брагину его предательства на совещании, которое вел тогда Полосухин… а может быть, дело в чем-то другом?.. Куда более личном?

— В последнее время, Юрий Петрович, вы завалили меня работой, но я понимаю, что это производственная необходимость, поэтому делаю все, что в моих силах, — сказала, положив на стол стопку бумаг и холодно глядя Брагину в глаза. — Здесь все, что я вам должна. Даже самый средний инженер разберется без моей помощи. А Ступина я у вас забираю. Вы сами любите только конкретный разговор, а потому позвольте и нам с ним поговорить с цифрами в руках.

— Я хочу, чтобы по последним пробам вы еще раз просчитали остаток чугуна, — тоже строго сказал Брагин.

— Именно об этом и будет разговор, — и она взяла Ступина под руку. — До свидания.

— До встречи вечером! — предупредил Брагин. — Учтите, что я сам буду руководить выпуском!

Ступин остановился:

— То же самое только что сказал мне Перчаткин…

— Но ты-то не мальчик и сам должен разбираться, чья это функция!

В кабинет заглянула Варвара, увидела рядком стоящих под руку Зою и Ступина и не смогла скрыть усмешки.

— Прошу простить за вторжение. Ваша ученая помощница, Алексей Степаныч, делает успехи — она разыскала вас!.. Юрий Петрович, позвольте Ступину взять трубку?

Ступин подошел к телефону и тут же построжал лицом и стал, нахмурясь, поглядывать на Брагина.

— Только что звонил Семенов, обер-мастер наш, — сказал огорченно, когда положил трубку. — Приболел. Чем-то отравился, говорит… До завтра поклялся оклематься. А без него — никак… Так что выпуск придется отложить. По крайней мере до завтра.

Брагин, который собирался закурить, смял в руке пустую пачку, швырнул в корзину:

— Знаем мы, чем они травятся!.. Скажи ему, чтобы в следующий раз лучше закусывал!

Вечером по неширокой лестнице нового дома тяжело поднимался Ступин. Ладонью надавил на звонок и не убирал руки до тех пор, пока ему не открыли.

— Ты что, выпил? — спросила миловидная женщина в домашнем халате.

— Это идея! — приподнял он палец. Изображая крайнюю усталость, шагнул в коридор, начал раздеваться. — Иначе я просто не выживу.

— Тогда, конечно, придется тебе позволить…

— А есть у тебя что-нибудь такое… для души?

— Н-ну, если хорошо попросишь…

— Считай, что я на коленях.

— Тогда считай, что я тебе налила и ты уже выпил.

— Тоже резонно, — сказал он, приваливаясь теперь плечом к притолоке на кухне и опустив голову — глядел исподлобья, как она собирает на стол.

— Да что случилось? — спросила жена.

— В общем, ничего, все то же самое… Сперва один гигант к себе вызывал и битый час мозги сушил… говорил, что последний выпуск как руководитель завода он берет под свой контроль и давал, конечно, ценные указания…

— Это Перчаткин?

— А потом второй вызвал… и давал, естественно, еще более ценные указания. Компетенция!.. Функция!.. А все решать будут не они и даже не я, хоть это мой хлеб, как говорится. Решать будет обер-мастер дядя Вася Семенов.

— А почему именно дядя Вася?

— У него чутье… как у хорошей гончей. Это раз. А второе… Одному, понимаешь, принесут данные из лаборатории, все эти ленты… перфокарты… А он: ладно, мол. А то мы не знаем, кто там, в этой лаборатории, штаны протирает.

— Ну, протирают там, положим, не только штаны — больше юбки, — словно бы намекая на что-то, сказала жена Ступина.

— Это уже детали, — отмахнулся он. — Главное, что дядя Вася все эти данные так проштудирует, что ты его среди ночи подними, и он…

— Ясно, — сказала она. — Садись.

Он вдруг повеселел:

— Но ты-то у меня!.. Ну, умница! Ну, лапушка!.. Им, видишь, и в голову не пришло, а ты первая спросила: а почему — не кто-либо другой, а дядя Вася?.. Дай я тебя за это…

Обнял ее, и раз, и два поцеловал сначала шутя, а потом вошел, что называется, во вкус, и вот уже куда девалась усталость — как в молодости, бывало, несет ее на руках, а она, смеясь, отбивается:

— Пусти, слышишь?! Ну, дай хоть мне…

И она освобождается, гасит свет и зажигает торшер, и стелет постель, ныряет под одеяло и, пока Ступин укладывается рядом, говорит тихонько и счастливо:

— Выпало бедной женщине счастье… Десять вечера, рань такая, а она уже — в теплой постели рядом с любимым мужем. И откуда такое свалилось? Кого благодарить?