Британские дипломаты и Екатерина II. Диалог и противостояние

Совершенно иную характеристику Макартни дал императрице Елизавете Петровне, которая, на его взгляд, «вряд ли заслужила ту славу, которой пользовалась». Автор полагал, что она была капризна и несправедлива, упразднила смертную казнь, но сохранила пытки: «ее милосердие было жестоким». Хотя императрица хотела прослыть гуманной и милосердной, продолжал Макартни, но при ней и по ее приказу происходили «варварские и жестокие сцены, которых не знали анналы цивилизованных народов». Каких только нелицеприятных обвинений в адрес Елизаветы не выдвигал Макартни! Эта правительница, писал он, совмещала в себе «крайности женского тщеславия и слабости», безмерно гордилась своей красотой и одновременно завидовала красоте других женщин: «быть красивой при ее дворе означало непростительное преступление». В качестве примера автор приводил случай с двумя дамами «высшего ранга» в Петербурге в 1743 г. Они были известны своей необычайной красотой, за что и пострадали. Хотя дамы не совершили никакого преступления, но были отправлены на эшафот полураздетыми, избиты кнутом, а затем им вырвали языки с необычайной жестокостью.

Макартни упрекал Елизавету Петровну в том, что она отличалась расточительностью, малодушием, была злопамятна и непостоянна, и, «позволяя себе всевозможные излишества, с неумолимой строгостью относилась к тем, кто вздумал подражать ей в распущенности». Англичанин полагал, что характер Елизаветы, о котором у многих составилось превратное представление, таким был в действительности761.

Тем не менее Макартни все же вынужден был признать, что Россия при Елизавете Петровне не только сохранила, но значительно увеличила свое могущество и величие. При этом он высказывал удивление, что ей удалось все это сделать без помощи «талантливых и способных людей», которых даже в самый славный период ее правления не нашлось ни в одной сфере деятельности: «союзы заключались без министров, а победы одерживались без генералов». «Те, кому довелось видеть канцлера Воронцова, маршалов Бутурлина и Салтыкова, должны признать, что в моих словах нет ни малейшего преувеличения», заключал Макартни762

.

Нелицеприятной оценки англичанина заслужил также император Петр III. На его взгляд, он был «постыдно плохо образован» в юности, никто не заботился о его обучении или воспитании; у него в друзьях оказались льстецы и шуты; в детстве с ним обращались, как со взрослым, в зрелом возрасте воспринимали его как ребенка. Хотя по рождению он был предназначен для правителя империи, но никогда не готовился к этой роли, а его «природные недостатки не были исправлены наставлениями или образованием».

О царствующей императрице Екатерине II автор отзывается с восторгом, хотя и сообщал о ней немного, возможно, как предполагала Н.А. Белозерская, «из боязни слишком поспешных и ошибочных выводов»763. «По своей гениальности, образованности и стараниям она (Екатерина II – Т.Л

.) была великой для всех своих подданных, – писал Макартни. – Благодаря своей мудрости и мужеству, она смогла поднять Россию до высшей ступени славы и могущества. Она назначила Бирона герцогом Курляндским и дала короля Польше; она упразднила могущество Франции при дворах Копенгагена и Стокгольма и теперь сама руководит политической деятельностью». Императрица, хотя и распространяла свое влияние на зарубежные страны, не забывает обращать внимание на внутреннюю политику. Подобно Петру Великому, она «сокрушалась по поводу варварства своих подданных и желала преобразовать их; но ее планы, пригодные для этой цели, вряд ли будут иметь успех». Макартни сомневался в том, что желания императрицы будут исполнены, а ее проекты осуществлены, поскольку они «непрактичны, либо несвоевременны»764.

Завершая обзор истории «великой империи», Макартни приходил к выводу о том, что со времен Ивана Грозного в России наблюдались «определенные подвижки», особенно в правление Алексея Михайловича и Петра I. При них были основаны мануфактуры и создано регулярное войско. Однако, на взгляд автора, даже в этих сферах прогресс был достигнут благодаря завоеваниям, а не гению и способностям народа. Все это подтверждает, что «деспотизм правительства был и остается главным препятствием» в развитии народа.

Макартни особо выделял заслуги иностранцев в управлении Россией, отмечая, что в большинстве своем они были «видными людьми». Между тем, продолжал он, таковыми могли быть сами русские, способные внести большой вклад на благо родины и проявить свои таланты и способности, если бы в государстве существовало правление ограниченной, а не абсолютной монархии765.