Британские дипломаты и Екатерина II. Диалог и противостояние

Если позиция Великобритании на театре военно-морских сражений была ясна, то на дипломатическом поприще, в вопросе о союзном оборонительном договоре все продолжало оставаться по-прежнему неопределенным. Памятуя о главной цели своего назначения в Россию, Кэткарт никак не мог приступить к исполнению порученного задания. Практически все лето и осень 1768 г. он, что называется, лишь «вживался» в роль стороннего наблюдателя российской действительности. Присутствовал на закладке первого камня Исаакиевского собора, участвовал в смотре кадетского корпуса, посещал балы и маскарады, вместе с И.И. Бецким инспектировал учебное заведение для девушек в Смольном. Обо всем увиденном он подробно информировал свое руководство в Лондоне.

Первая запись в депешах Кэткарта, в которой речь шла о союзном договоре, относится к октябрю 1768 г. В ней посол ссылался на «твердо заявленное мнение императрицы» о том, что «Россия решительно склоняется на сторону Англии, а настроение это еще усилится». Однако, на ее взгляд, «невозможно найти момент более благоприятный для переговоров». При этом посол обращал внимание на то, что турецкий вопрос, присутствовавший в прежнем проекте союзного договора, был «оставлен в стороне310 .

После одной из встреч с Н.И. Паниным Кэткарт сообщил в Лондон: русский министр выражал желание императрицы «убедить короля и нацию в искреннем намерении Ее Императорского Величества поддержать Великобританию везде, где того потребуют обстоятельства». Панин пояснял, что если король намерен защищать Корсику (от Франции – Т.Л.

), то императрица поставит оружие, пушки и амуницию для 7 тыс. человек, которыми Его Величество может полностью распоряжаться.

В ответ официальный Лондон отправил Кэткарту секретную депешу, в которой «по повелению короля» предписывал «воспользоваться первым удобным случаем для того, чтобы сообщить графу Панину, что Его Величество в видах пользы России согласен распространить условие о военных кораблях, кои он в силу проекта обяжется выставить … чтобы они могли служить на всяком европейском море вместо того, чтобы ограничиться одним Балтийским». Георг III также выражал желание выступить посредником при заключении между императрицей и Великой Портой мирного договора. Король предлагал послу настаивать на уступке со стороны Турции Азова, области Кубанских татар и «всех приобретений» императрицы, а также сделать мореплавание по Черному морю свободным для России. Для обеспечения гарантий условий мирного соглашения король обещал выставить 12 кораблей и 12 тыс. человек. Он очень надеялся, что взамен императрица также пойдет на уступки и заключит союзный договор с Великобританией, чтобы оба государства могли «рассматривать себя связанными друг с другом взаимным интересом»311.

Между тем у посла зародились сомнения в необходимости ряда положений прежнего договора. В депеше Рошфору от 26 апреля 1769 г. он писал: «… существует полное основание утверждать, что прежний трактат был несправедлив, имея в виду исключительно пользу Англии, ибо Россия без помощи Англии могла … вести войну с самой опасной, если не единственной своей соперницей из всех европейских держав, между тем, как в случае нападения на нас Россия обязана была выплатить нам 100 000 ф. ст. в год; подобное положение не могло случиться с нами и русский проект не пытается устранить от России это затруднение или обременить им нас, но только стремится поставить … обе империи в одинаковое положение»312.

30 июня 1769 г. Кэткарт получил от графа Рошфора разъяснение по поводу проекта союзного договора. «Союз с Россией всегда составлял главную цель Его Величества, – утверждал госсекретарь, – переговоры все время были ведены Россией, и петербургский двор постоянно ручался за включение других держав в случае, если бы условия могли быть соглашены между нашими обоими дворами. Поэтому … нет причины, почему бы не заключить между нами трактат немедленно, включив в него статью касательно приглашения северных держав»313

. Как видно, англичане были готовы признать «панинский» план создания Северной системы.

Желая подтолкнуть императрицу к скорейшему заключению союзного договора, Кэткарт в качестве одного из аргументов давления на нее предлагал использовать стремление Екатерины II усилить свой флот, в чем англичане могли оказать действенную помощь. «Ее честолюбие весьма сильно насчет того, чтобы сделаться морской державой, – писал посол графу Рошфору 12 сентября 1769 г., – о чем я вовсе не сожалею, так как я уверен, что она никогда не будет нам соперницей, а чем дальше она подвигается на этом пути, тем больше должна … зависеть от Великобритании»314.