Британские дипломаты и Екатерина II. Диалог и противостояние

Попытки Великобритании выступить в роли посредницы при заключении мира с Турцией Екатерина II также восприняла негативно. Участие в переговорах позволило бы англичанам контролировать притязания России. Великобритания же усматривала опасность конкуренции для своей торговли со стороны России после ее выхода в Средиземное море. Поэтому любые попытки России получить выход из Черного моря и развивать свое мореплавание в Средиземном море, вызывали возражения британской стороны323

. Рошфор писал Кэткарту 30 ноября 1770 г.: «… Не могу … не высказать вам, что мысль, которой держатся в Санкт-Петербурге относительно открытия торговли на Черном море для всех народов, по-видимому, подаст повод к сильным возражениям. Как хорошо известно, … турки с давнего времени не допускали ни одного из европейских народов к участию в этой торговле и все торговые государства Европы соглашались на это исключительное право. Победы, одержанные Россией, конечно, не дают туркам повода ожидать подобной выгоды и рассчитывать на нее в будущем. Цель России при этом проекте, – продолжал Рошфор, – состоит в том, чтобы проложить себе кратчайший путь в Средиземное море, что в случае согласия Порты, являющегося, впрочем, весьма сомнительным, неизбежно возбудило бы зависть тех народов, в чьих руках до тех пор находилась торговля на том море, и по сей вероятности, могло бы внушить на будущее время опасения за их владения, расположенные в этой местности; с другой стороны, … плавание по Черному морю вместе с турками и при исключении всех прочих народов должно послужить для России значительным и прочным увеличением силы и богатства. Улучшение ее владений в этой местности … должно … составить для нее вторую весьма важную цель. Словом, здесь открывается широкое поле для усиления славы и могущества России без всякого посягательства на права других держав, которое, конечно, возбудило бы их беспокойство, чтобы не сказать более»324

.

Однако у императрицы имелись собственные планы относительно переговоров о мире с Турцией. В одной из бесед Кэткарта с Паниным, состоявшейся в феврале 1771 г., российский министр сообщил, что императрица «не имеет в виду никаких приобретений, что вознаграждение и обеспечение на будущее время составит цели, которые она будет преследовать при заключении мира; но она еще не вступала и не вступит в предварительные переговоры до тех пор, пока ее честь не будет удовлетворена освобождением Обрезкова … и что по совершении этой меры она согласна и готова выслать уполномоченных для переговоров с уполномоченным Порты с искренним намерением и желанием заключить мир … Двор этот с самого начала относился недоверчиво ко всем посредникам и был весьма сдержан со всеми державами, посредничество которых принимал», заключал дипломат325

.

Екатерина II не раз высказывалась против посредничества британцев. Она со всей категоричностью инструктировала Панина: «Берегитесь, чтобы эти вертуны-англичане не вздумали бы навязать вам при первом случае мнимый мир, который вы должны будете отвергнуть. Лучше всего будет просить их не вмешиваться таким горячим образом. Друзья и недруги нам уже завидуют из-за выгод, которые мы можем иметь, и приобретение одной только пяди земли на Черном море совершенно достаточно для возбуждения зависти англичан, которые преследуют в эту минуту мелочные интересы и которые всегда останутся лавочниками»326

.

Столь же негативно воспринимала посредничество Великобритании и Турция. Как утверждала И.Ю. Родзинская, турецкое правительство «относилось к Англии с подозрением, обвиняя ее в пособничестве России». И далее историк приводила высказывание министра иностранных дел Турции английскому послу Маррею в начале 1770 года: «Весьма странно, что Англия предлагает свое посредничество Порте, в то время как ее корабли входят в состав русского флота. Имеются все основания опасаться, что ее сочувственная заботливость не более как маска, скрывающая враждебные планы. Пусть Англия без уверток сообщит Порте причину своей благосклонности к России»327.