Британские дипломаты и Екатерина II. Диалог и противостояние

Известие о проведенном Россией, Пруссией и Австрией разделе Польши Лондон встретил с явным неодобрением, хотя, получив 30 сентября 1772 г. декларации трех держав о разделе, никаких официальных возражений по этому поводу не высказал. Реакция же дипломатов была более резкой. Так, в письме к Ганнингу от 10 ноября 1772 г. граф Саффолк заявлял: «… да будет мне позволено поставить на вид существенный вред, причиненный нашей стране немедленными последствиями разделения Польши, которое, как ни несправедливо оно, должно быть названо делом русской императрицы, ибо без ее позволения и содействия оно никогда бы не состоялось». И далее министр обращал внимание на тот факт, что в результате раздела Польши торговля с Данцигом, «составляющая одну из главных и самых выгодных отраслей Великобританской торговли, почти совершенно разорена и утрачена». В то же время вину за раздел Польши он возлагал не только на Россию, утверждая, что не следует приписывать «этой тягостной потери» исключительно действиям России368. Рассуждая с Паниным о разделе Польши, посол сетовал, что Англия ничего от этого не приобрела. На это министр «под большим секретом» заявил, что «об интересе англичан в этом деле уже заботятся»

369. Что собирался предпринять российский министр, чтобы «успокоить» правительство Великобритании подобным заявлением, трудно сказать.

Между тем, в британском обществе раздел Польши был воспринят неоднозначно, но в целом, по утверждению А.Б. Соколова, «не поколебал прорусской направленности политики правительства лорда Норта»370

. Нельзя сказать, чтобы официальный Лондон поддержал действия трех держав по разделу Польши. Георг III даже полагал возможным для «освобождения Польши от тирании» объединиться с Францией. Версаль, в свою очередь, искал возможности для подобного объединения, начиная с весны 1772 г., но безрезультатно. И.Ю. Родзинская комментировала позицию Великобритании по данной ситуации следующим образом: «… Соглашение с Францией было в Англии чрезвычайно непопулярно, да и интерес к польским делам в то время в Лондоне был очень невелик. В то же время, выступая против раздела Польши, Англия непоправимо испортила бы отношения с Россией, в дружбе с которой была заинтересована как по экономическим, так и по политическим соображениям»371.

В одном из своих посланий Саффолк объяснял причины невмешательства Великобритании в польские дела: «Россия, вероятно, окончит войну, получив лишь неравноценную и бесчестную компенсацию за счет территорий Польши, но рано или поздно глаза ее откроются. Его Величество, взирающий со спокойствием и превосходством на все неблагоприятные события настоящего момента, уверен, что рано или поздно такой момент настанет, и, когда это случится, он будет рад получить союзника, в котором спокойствие Европы найдет большую поддержку. Король поэтому будет осторожен в каких-либо шагах, которые впоследствии затруднят или поставят помехи на пути этой основной цели. Изменения в Европе, ныне замышляемые, не настолько важны, чтобы для их предотвращения заставить Его Величество рисковать этими важнейшими соображениями»372. Как видно, для Великобритании первостепенное значение играла Россия и заключение с ней оборонительного союза, поэтому в польские дела британцы предпочитали активно не вмешиваться.

В этой связи не вызывает удивления, что в ответ на обращение польского короля Станислава Понятовского к Георгу III с просьбой о защите, ему было объявлено: «Английский король может выразить только надежду, что судьба и справедливость утешат его страдающего брата»373

. Парламент поддержал короля и в ноябре 1772 г. принял резолюцию о невмешательстве в русско-турецкую войну и в польские дела. Примечательно, что в парламенте в защиту Польши не раздалось ни единого голоса 374.

Попытки британцев включиться в переговорный процесс России и Турции

Как бы то ни было, но шведский и польский вопросы, а также неудачи с заключением оборонительного союза не могли не сказаться на ухудшении отношений между Россией и Великобританией в 1770-х гг. Свою лепту в этот процесс внесли также безуспешные попытки англичан включиться в роли посредников в переговорный процесс России и Высокой Порты. Судя по донесениям Ганнинга данный вопрос на повестку дня в российско-британских переговорах не ставился. Тем не менее, посол внимательно следил за ходом событий, связанных с переговорным процессом двух государств, и обо всем услышанном информировал официальный Лондон.