Британские дипломаты и Екатерина II. Диалог и противостояние

В донесении Саффолку от 4 сентября 1772 г. посол сообщал о конгрессе, на котором обсуждались условия мирного договора. С российской стороны переговоры возглавил Григорий Орлов. Однако его миссия оказалась неудачной. Он, по сути дела, сорвал переговоры, когда начал их с того, «чем должен был их окончить», т.е. с вопроса о независимости Крыма. Несмотря на то, что Орлов уже приступил к предварительному обсуждению ряда других вопросов, он внезапно потребовал полного признания независимости Крыма, но когда турецкие уполномоченные предложили обратиться к Порте за новыми инструкциями, отказался ожидать ответа и прервав конгресс, отправился в свое имение. Ганнинг полагал, что Орлов поступил «диаметрально противоположно … инструкциям», которые заключались в том, чтобы до обсуждения независимости Крыма решить все другие вопросы. Рассмотрение вопроса о независимости предполагалось по возможности «в широких размерах», но если бы это оказалось невозможным, требовалось приостановить переговоры до получения новых инструкций, смысл которых состоял бы в согласии на условиях, принимаемых турками375

.

Несмотря на закрытие конгресса, российская сторона предприняла попытки возобновить переговоры. Как извещал Ганнинг своего шефа 11 сентября 1772 г. Г. Обрезкову и фельдмаршалу П.А. Румянцову было выслано предписание вступить в сношения с великим визирем. Они должны были убедить турецкую сторону в том, что если усилия предоставить независимость Крыму останутся безуспешными, то Россия от этого пункта соглашения откажется, только чтобы покончить с войной и заключить мир с Турцией. В то же время Екатерина поручила вице-президенту военной коллегии Захару Чернышеву отправиться к графу Орлову в его имение и выслать деньги ему и некоторым его подчиненным. Полагали, замечал Ганнинг, Григорию Орлову позволят вернуться ко двору в ближайшее время. Судя по всему, императрица простила поступок своего бывшего фаворита.

Чем объяснялось столь неадекватное поведение Григория Орлова на конгрессе, когда он осмелился нарушить данные ему инструкции императрицы и даже прервать переговоры? А дело в том, что свое внимание Екатерина в это время переключила на нового фаворита – А.С. Васильчикова. Смириться со своей отставкой числившийся официальным фаворитом на протяжении 12 лет Григорий Орлов не пожелал. Ганнинг в подробностях сообщал графу Саффолку о перипетиях при дворе, связанных с попытками отправить прежнего фаворита за пределы столицы. «Судьба Орлова еще не решена, – докладывал дипломат. – Ему предлагали различные условия, которые он до сих пор отвергал, настаивая на свидании с императрицей, но есть основания предполагать, что этого ему не дозволят, и что он будет удален отсюда. Удаление его, однако, будет настолько украшено, сколько … возможно при помощи значительной пенсии». Кроме того, дополнял Ганнинг, графу Орлову предложено сохранить занимаемые должности и выдавать 100 тыс. руб. жалованья с тем только условием, чтобы он никогда не приезжал ни в Петербург, ни в Москву. Однако он продолжает от всего отказываться. Наконец, дело разрешилось. 26 сентября посол сообщал в Лондон: «Переговоры с графом Орловым почти окончены. Его уговорили выехать из Петербурга на год, вследствие чего он и брат его (Алексей Орлов – Т.Л

.) сохраняют свои поместья, доходы с которых вместе с назначенной ему пенсией составят 150 тыс. руб. в год. Кроме того, ему выдается денежная сумма для окончания его дома и великолепный столовый сервиз»376

.

Пока вопрос с заключением мира не был решен, предложить императрице свое посредничество в переговорах с Турцией решили французы. Для этой цели они воспользовались визитом в Петербург известного французского просветителя Д. Дидро. 12 ноября 1773 г. Ганнинг доносил Саффолку: граф Панин сообщил ему «конфиденциальным образом под условием глубочайшей тайны» о том, что господин Дидро, пользуясь постоянным доступом к императрице, вручил ей бумагу, полученную от господина Дюрана (министра внешних сношений Франции – Т.Л.), содержащую предложения «касательно условий мира с турками, который французский двор обязуется доставить в случае … если будет принято его посредничество». При встрече с императрицей Дидро, извиняясь за свой поступок, объяснил, что не мог отказаться от требования французского министра, опасаясь, что по возвращении на родину, может «быть ввергнутым в Бастилию». Екатерина на это отвечала, что извиняет «неприличие его поступка с условием, чтобы он в точности передал министру, что сделала она с бумагой, которую бросила в огонь». К сказанному, продолжал посол, Панин прибавил, что. Дюран три раза был у него, предлагая «в тех же видах услуги короля», уверяя, «что одному только его двору известны намерения турок, что дает ему возможность оказать России более пользы, чем могут то сделать прочие ее друзья и союзники». Однако Панин заверил британского дипломата, что «никакие условия, предлагаемые России Францией, не побудят его согласиться на ее посредничество»377.