Бунич Игорь – В центре чертовщины

вынырнула из темноты, ослепив меня зажжёнными фарами и резко остановилась в каких-

нибудь трёх футах от моего носа.

— Документы! — услышал я резкий голос.

— Погасите фары, я — офицер.

— Мы это видим. Документы!

Ослеплённый, я успел заметить белые каски и портупеи военных полицейских,

равно, как и ствол наведённого на меня автомата. Арденские стражи. Я протянул

удостоверение, фары погасли, зажглись карманные фонари.

— Что вы тут делаете? — сержант, начальник патруля, подозрительно вертел в руках

моё удостоверение.

— Сэр, — добавил я.

— Что вы тут делаете, сэр? — повторил сержант, не меняя тона.

— Вы прочли моё удостоверение, сержант?

— Да, сэр.

— Так что не задавайте идиотских вопросов.

— Но я имею приказ никого не пускать в лес и задерживать каждого, кто попытается

туда проникнуть.

— Почему?

— Таков приказ, сэр.

— Он меня не касается.

— Вам придётся объяснить это нашему майору, сэр.

Объясняться с майорами военной полиции — занятие не из самых приятных, тем

более, что никаких отпускных документов у меня с собой не было. Я не рассчитывал

уезжать из Парижа, где мог, в крайнем случае, всегда позвонить шефу.

— Вы берёте на себя большую ответственность, сержант, задерживая меня.

— Так точно, сэр, — сержант положил моё удостоверение к себе в карман и жестом

пригласил в машину. Однако он всё-таки внимательно прочёл его перед этим, потому что

сказал:

— Если мы вас отпустим, сэр, вы нарвётесь на следующую патрульную машину, а

если и нет, то подорвётесь на мине в лесу. В любом случае, у меня будут неприятности.

Однако к майору мы сразу не поехали, потому что патрульным было запрещено

покидать свой участок до смены, и мы продолжали кататься по тёмным лесным дорогам.

— А что у вас в Париже тоже заинтересовались этим делом? — спросил сержант,

видимо, чувствуя себя виноватым.

— Все приказы идут из Парижа, — дипломатично ответил я, не имея понятия, о

каком деле говорит сержант.

— Но найти эти подземные хранилища не так уж сложно, — продолжал сержант. —

Надо только разминировать лес. Мин здесь напихано видимо-невидимо.

Я понял, что он говорит о подземных складах с ракетами Фау-2 и их документацией,

которые немцы, по слухам, держали в лесу Бонди. Я ничего толком об этом не знал, но, по-

видимому, слухи подтвердились, раз ввели такие строгости. Так или иначе, этим делом

придётся заниматься кому-нибудь из ребят нашего отдела, а может быть, и мне. Но в

настоящий момент я был далёк от служебного рвения.

— Сержант, — воспользовался я начавшейся беседой, — вы ничего не слышали об

особняке Сен-Клер?

— Это что — дом, в котором жил какой-то французский колдун, сэр? —

поинтересовался он.

— Да, судя по всему, это он.

— Знаю, — кивнул головой сержант. — За этот дом в сорок четвёртом была

настоящая бойня. Там полегло много наших ребят, сэр. Немцы дрались, как черти. Он

недалеко отсюда, сэр. На границе нашего участка.

— Ребята, — обратился я к сержанту и к солдатам патруля, — мне чертовски нужно

побывать там. Подкиньте меня туда, а потом отправимся к вашему майору. А?

Я ставил два против одного, что сержант мне откажет, но он согласился.

Надо было иметь большое воображение, чтобы представить себе, что этот дом,

открывшийся передо мной в свете автомобильных фар, был когда-то красив. Стены его

были испещрены осколками, зияли дыры от снарядов, одно крыло совершенно обвалилось,

штукатурка почти повсюду осыпалась, обнажая кирпичную кладку, стёкла во всех окнах

были, разумеется, выбиты. Оставив солдат в машине, мы с сержантом вошли внутрь

здания, светя перед собой фонарями. Кругом валялись стреляные гильзы, пробитые каски,

наши и немецкие, обрывки бумаг и телефонных проводов. Луч фонаря вырывал то

мрачный глазок немецкого ручного пулемёта, засыпанного щебнем, то заржавевшую

полевую рацию с покосившейся на бок антенной, то остатки разбитой обугленной мебели.

Стены были прошиты очередями, только местами виднелись остатки дорогой обивки,

некогда обтягивающие их. Борьба была за каждую комнату, за каждый дюйм. Мы

поднялись на второй этаж, затем на третий.

Одна стена была полностью выбита, то ли снарядом крупного калибра, то ли

разорвавшейся вблизи авиабомбой. Я шагнул в проём и остановился, как вкопанный,

очарованный открывшейся передо мной картиной. Внизу, на поляне перед домом,

освещённой призрачным светом луны, белели ровные ряды крестов, с надетыми на них

касками.

Это были те, кто погиб, штурмуя базу Сен-Клера. Где-то без крестов, вероятно,

лежали и те, кто погиб, её защищая. Было что-то жуткое в этой картине. Ветер раскачивал

разбитые верхушки деревьев, иногда каски, потревоженные ветром, лязгали о

перекладины крестов. Начинал моросить мелкий дождь. Те, кто защищал этот дом, знали,